Тонкие губы Винсента надломились в усмешке, а брови почти сошлись в одну прямую линию.
Вот оно.
– Я наобум лучи рисую, – предупредил его Саид. – Помню, там типа солнышка было.
– Это неважно. Мне нужен алгоритм начертания.
– Что?
В грубом эскизе Саида он узнавал символы с тела Королевы, и он повторит их в точности, потому что они стали частью его понятийного аппарата. Нужно только знать, как их расположить.
Но ключ нашелся. Солнце. Нимб. Корона.
Винсент плавно осел на пол, и, как ни странно, его сердце билось ровно.
– Что ты будешь делать? Хочешь… сам вызвать Королеву? Думаешь, она поможет?
– Я наполню пустые чаши.
Кажется, Винсент нес какой-то бред.
Саид следил за ним, пытаясь понять, что тот задумал. Внезапно лицо предводителя «Невидимой армии» изменилось. Он в упор посмотрел на своего компаньона, и это был страшный, незнакомый взгляд.
– Слушай внимательно, – из голоса вдруг пропала отрешенность. – У меня есть для тебя последнее поручение, Саид. Считай, что после него ты свободен от всех хакерских интриг. Помнишь, что мы нарыли в «Прометее»? Всю эту дичь о богах, экспериментах… Ее надо уничтожить, полностью. Но сделать это надо избирательно. Ты готов… сконструировать данные иначе?
– Э-э-э… да.
– Прекрасно. Итак, вот тебе новая правда: богов не было, никогда. В подвале «Прометея» содержались люди, живые, много детей. Их использовали для эксперимента по модификации человеческих генов. Это первая часть нашей новой правды.
– Что же надо будет оставить? – спросил Саид.
– Имена. Настоящие. Всех политиков. Всех врачей. Всех концернов, которые приложили руку к созданию инфраструктуры «Прометея». А также придать гласности все финансовые потоки, за счет которых жила тюрьма. В основном это налоги плюс членские взносы других стран и некоторых олигархов. Это вторая часть поручения.
Звучало здраво. Полуправда – новый гибрид истины.
– Думаешь, в богов не поверят? – нахмурился Саид.
– В них и не надо верить, они – данность, не зависящая от нашего к ней отношения, – ухмыльнулся Винсент. – О них просто не должны знать остальные. И уж тем более о ритуалах. Третьей частью задания будет проверка всех компьютеров людей, вовлеченных в проект. Нигде не должны остаться настоящие документы, понимаешь меня? Постарайся удалить или фальсифицировать как можно больше данных.
– А потом предать гласности то, что создали мы, – угадал его задумку Саид.
Глаза Винсента вспыхнули довольством.
– Именно. Ибо это наш с тобой труд: показывать правду. Только раз все вокруг врут, то и мы немного соврем. Посади за решетку всех этих ублюдков. Нужно переструктурировать компромат таким образом, словно они измывались над людьми. А если начнут гнать про богов, это будет выглядеть как самая нелепая отмазка.
Тут Саид словно очнулся. Дырявая стена, крошево стекол, за окном конец света… Они с Винсентом говорили так, будто все еще жили в мире, где все было в порядке. Тот окончательно спятил.
Саид тряхнул головой и вжал пальцы в переносицу, приходя в себя.
– Да их уже всех сожрали, – с горькой усмешкой выдал он. – Очнись, Винсент… Так, как раньше, уже никогда не будет.
От этих слов он отмахнулся, даже не поведя ухом.
– Слушай, рыжая что-нибудь да придумает. Я чувствую. Мне кажется… вы еще нас всех переживете. Поэтому держи это в уме, Саид. Это мое тебе завещание. Доведи борьбу «Невидимой армии» до конца. Если выживешь сам, конечно. Тут я тебе желаю удачи.
С этими словами он взял сверток с ножами Мирры. Затем поднял безвольное тело Рут на руки. Она была высокой, но весила немного. Кровь из горла все еще текла, заливая и его одежду.
– Куда ты? А как же… мы?
– Прощай, – тихо ответил ему Винсент и еле заметно улыбнулся. – Может, увидимся.
– Мне все это обещают в последнее время, – ошарашенно сказал Саид.
Он понял в общих чертах, что на уме у предводителя «Невидимой армии». Это его путь, который всегда был отличным от других.
Удачи тебе, Винсент, куда бы тебя ни завела твоя сумасшедшая звезда.
Дверь за ним закрылась, и Саид остался в одиночестве.
Ну, просто «всем спасибо, все свободны»! Он вцепился в руку Фидель как в последнюю надежду.
«Если не ты, то уже, наверное, никто не поможет…»
* * *
Стены подъезда пока были целыми, и Ос не наблюдалось.
Винсент поднимался выше по лестнице. Он восходил в небо.
Дойдя до последней лестничной площадки, решил, что пора. Не хотелось делать это при Саиде. Никто не должен видеть этот сакральный процесс.
Он уложил Рут перед дверью чьей-то квартиры и достал особенный нож Мирры.
«Все чаши наполняются кровью», – так гласили древние письмена.
Без жалости и сомнений Винсент сделал надрез на своем запястье. К его удивлению, боль ощущалась приглушенно, словно рука была не его.
Кровь проступила черной полосой… В полумраке других цветов не было. Винсент позволил ей наполнить желоб ножа, а после очертил круг на площадке. Рисунок неожиданно стал получаться очень четким, будто лезвие было приспособлено для того, чтобы не только резать, но и писать им, почти как чернильным пером.
С бесстрастным лицом он позволил новой порции крови наполнить кровосток и начал наносить линии по часовой стрелке, а вдоль линий – символы. Губы беззвучно шевелились, озвучивая то, что он писал.
Ветвь первая: о восхождении. Солнце всходит и заходит. Солнце светит всем: и богам, и людям. Так посвети же и мне.
Ветвь вторая: о знамении. Звезды видят нас по ночам. Они не дают света, но показывают, где свет есть. Так укажи и мне, откуда начинается твой восход.
Ветвь третья: о пришествии. На каждый зов должен быть ответ. На каждую молитву – благословение. Ты придешь к тем, кто просит.
Ветвь четвертая: о прошении. Дары приносят богам, чтобы те несли благодать людям. Я отдаю тебе свою кровь, что ценнее золота, ибо в крови душа и жизнь.
Ветвь пятая: об отдаче. Просящему дают. Это закон богов и людей. Я простер руки вдоль твоих лучей. Так явись мне, ибо это все, что я прошу.
Ветвь шестая: о завершении цикла. Когда Солнце заходит, появляется Луна. Луна присматривает за миром, пока Солнце спит. Я начинаю этот ритуал от Солнца до Луны. Я завершаю его от Луны до Солнца. Я проложил тебе тропу между двумя светилами. Приди же. Приди.
Винсент отложил нож и сжал рану другой рукой. Символы слились. Но это было не так важно. Он ведь знал, ЧТО чертил.
