Он припал к Стражу лицом, глядя сквозь пустые глазницы в черноту. Они посмотрели друг на друга по-настоящему, как два живых существа. Хаблов узрел истинный лик Стража.
Тьма внутри него имела другое измерение, больше, чем его внешний объем, и, может, даже простиралась в бесконечность. В этой глубине жило чье-то лицо, покрытое чешуей, трещинами и исписанное древними знаками. Вокруг клубился сакральный мрак творения и познания, а этот лик был лишь его хранителем.
– Помни главные законы бытия. Начало есть конец. Причина жнет следствие. Используй их с умом, чтобы просить меня о суде. Отдай мне причину, и я поверну следствие вспять.
Глаза Хаблова лихорадочно горели, а по шее градом тек пот. Мозги от слабости ворочались с трудом…
Лицо смотрело на него из мрака бесстрастно и спокойно, выжидая.
– Причина… причина… в ритуале. В богах. Они решили нас убить за то, что мы украли Королеву. А Королеву украли ведьмы… Но я не знаю, что было до них. Это же… бесконечная игра. Я никогда не доберусь до истинной первопричины.
– Тебе не нужна первопричина. Тебе нужна причина одного действия. Думай проще.
Кажется, Страж даже насмехался над ним. Данила сглотнул, понимая, что он имеет в виду. Нет смысла искать начало начал. Нужно начало, запускающее пришествие Ос.
– Действие… совершала… Рут, – наконец сказал он.
– Думай проще.
– Рут была дланью Клариссы.
– Верно. Она не имела собственной воли. Рут – лишь слуга.
– А Кларисса служила богам.
– Ты опять думаешь широко.
– Я понял! – вскрикнул Данила с победоносной улыбкой. – Кларисса служила богам, но у нее была своя воля. Это была сделка. Ее не принуждали. Следовательно… она – начало действия. Она – начало ритуала. Но что принесет ее смерть? Она же ничего не изменит. Что сделано, то сделано.
– Приведи ее ко мне, и я буду судить. Через меня можно переткать причину и следствие. Наклонись еще ближе, я скажу тебе, как понять прошлое и будущее.
«Куда ближе?» – не понял Данила, он и так уже буквально облепил обелиск всем телом. С легким внутренним сопротивлением он наклонил голову и почти просунул ее статуе в рот.
Что-то приблизилось к нему, и в уши влились слова, походящие на тление углей.
А после его выбросило с Перекрестка назад, в берлогу его товарища. Рука еле шевелилась и онемела до самого плеча. Но главное он знал. Надо было срочно найти Клариссу. А Страж обещал привести к нему Фиделис.
* * *
Королева ничего не сказала и продолжала смотреть на нее с прежним выражением нейтральной чистоты. Только звук ее дрожащих мембран говорил о ее отношении к позиции Фидель. Она была опечалена. В стрекоте читались грусть и отчаяние.
Фидель же пока не знала, что ей делать. Она просто не была готова.
– Я могу подумать? – Она жалобно заглянула в глаза Королеве. – Это сложное решение.
«Если ты не встанешь на мое место, мои силы удобрят пыль миров и рассеются. Богам придется создавать новую Королеву. Это кропотливый труд на века. Я была первой, вышедшей из Хаоса. Но котел перестал кипеть, из него уже давно никто не рождался. Богам придется запустить механизм вновь, наполнить пустые чаши собой и повторить историю времен… Тогда и жертва мальчика Нико была напрасной. Он станет дорожной пылью вместе со мной».
Фидель захотелось обхватить голову руками и орать от бешенства: все ритуалы строятся на крови, боли и даже смерти. Хочешь защититься или напасть – отдай литр крови. Хочешь освободить Королеву богов – убей человека. Хочешь создать новую Королеву? Переплавь на это десяток-другой богов. Почему все покоится на таких жутких принципах, даже если у тебя нет злых намерений?
Королева поняла ее мысли.
«Ничто не берется из ниоткуда. Все в мире – трансформация уже существующего. Хочешь получить – отдай что-то равноценное».
– Дай мне время, совсем чуть-чуть. Ты хочешь от меня слишком многого.
Указательный палец Королевы вытянулся вперед и коснулся каменного пола. Фидель смотрела за тем, как он выводит золотом знак, похожий на солнце: круг в распростертых лучах.
«Вызови меня на этот символ, когда будешь готова».
Тут Фидель ощутила спиной чье-то присутствие. Королева тоже встрепенулась. Крылья дрогнули, и она стремительно вылетела из лабиринта труб, выбив при этом крышку люка над их головами. Фидель подняла голову, глядя сквозь остатки липкого золотого света на ночное небо.
«Здесь чужак…» – оставила Королева эти слова в ней на прощание.
Легкий шорох позади заставил ее обернуться.
– Кто там? – тонким от напряжения голосом спросила она.
Осу она не чуяла.
– Это я.
Из темноты вынырнул Саид, и у нее отлегло от сердца, зато тут же прилило к голове от ярости.
– Ты дебил? Кто разрешил выходить? – обрушилась она на него. – Тебя же сожрать могли! Как ты вообще дошел?
– На свой страх и риск, – хмыкнул он. – Просто увидел, что ты покинула квартиру…
– И? – рявкнула она. – Зачем поперся-то?!
– А вдруг ты не вернешься? – на полном серьезе вопросил он. – Я последовал за тобой на всякий случай. Чуть, правда, не попался Осе, но она нашла себе в тот момент другую жертву… Потом увидел, что ты спустилась под землю…
Фидель только раздраженно выдохнула и на мгновение сжала переносицу.
– Вот что, – сердито сказала она спустя мгновение, – во-первых, никогда не бегай за бабой, во-вторых, лучше вообще не шевелись, если я не велела. Сейчас опасные времена, дружок.
Саид весело усмехнулся. Похоже, ему стало лучше: появился блеск в глазах…
Он стоял перед ней какой есть: симпатичный, заросший щетиной, с теплыми, постоянно улыбающимися ей глазами. Всем своим видом давал понять последние сутки, что хочет ее поддержать. Мило, что сказать.
Со вздохом она прислонилась к стене, устало глядя сквозь трубы, где недавно сидела Королева.
– Что она тебе сказала? – спросил он.
Фидель промолчала, решив пока поберечь их тайны. Голоса богов слышат только те, с кем они разговаривают. Саид о коронации не знал, но понял главную мысль:
– Она хочет тебя забрать.
– Как ты догадался?
– По твоим ответам, – усмехнулся он, слегка поджав губы. – И еще по тому, как вы друг на друга смотрели. Между вами… связь как между матерью и дочерью.
Фидель молчала, и ее взгляд сам по себе съехал куда-то в стену. Внезапно Саид приобнял ее и просяще заглянул в глаза. Она оторопело уставилась в его лицо, не ожидая от него таких внезапных жестов.
– Не уходи, – очень тихо сказал он, – пожалуйста. Если ты уйдешь в Улей, то я тебя точно больше не увижу.
