Внутри царили пустота и тишина. Не верилось, что Мирра могла умереть, как ее коллеги; она была скользкой: такую голыми руками не возьмешь. Убить ее мог только равный ей по силе противник. Но раз ее здесь нет, то в тюрьме явно экстренная ситуация…
На рабочем столе валялись бумаги, а экран компьютера был единственным, что освещало помещение. Винсент подлетел к ее лэптопу и начал тарабанить по клавиатуре со скоростью света. Рут видела, что он вбивает какие-то команды на темном экране, но ее больше интересовали следы на полу: кровь и слизь, отпечатки человеческих ладоней и подошв ботинок. Этот человек двигался на четвереньках, вывернув ладони внутренней стороной. Немного неестественная манера передвижения, мягко говоря.
– Ха! – победоносно раздалось за ее спиной.
Она обернулась, вопросительно уставившись на Винсента.
– Я скопировал содержимое, – ответил он. – Тут компромата на весь белый свет хватит, нельзя так просто оставлять его.
– Зачем тебе это? Ты журналист?
– Я хакер.
– И тебе за это платят?
– Всех денег мира не хватит, чтобы оплатить такую информацию, – сверкнул он очередной одержимой улыбкой, неотрывно глядя в экран, в то время как его пальцы на автомате извлекали из компьютера портативный носитель.
Рут с интересом наблюдала за ним. Она ведь даже не знала, чем он занимается. Винсент тем временем взял ручку и стал писать что-то прямо у себя на руке, периодически сверяясь с какими-то цифрами на мониторе.
Затем он засунул хард во внутренний карман ее куртки, так как в его пижаме не были предусмотрены карманы.
– Береги как зеницу ока, – сказал он, машинально застегивая ей молнию чуть ли не до подбородка. – Если со мной что-то случится, найди Саида Хальфави, он живет в Тюбингене, Вильгельмштрассе, двадцать восемь. И передай ему. Повтори адрес.
– Тюбинген, Вильгельмштрассе, двадцать восемь. Саид Хальфави, – покорно сказала Рут.
– Умница. В твоем кармане информационная бомба и материал для шантажа на черный день. А теперь проверим последний отсек.
Прежде чем они ушли из кабинета Мирры, он на всякий случай обыскал шкафы и стол. И не пожалел: в нижнем ящике стола был знакомый тряпичный сверток с ее ритуальными ножами. Такое добро нельзя оставлять.
Глаза Винсента беспрестанно горели. Пока он копировал содержимое компьютера Мирры, успел пробежаться по информационным отчетам.
Королева и ее символы не являлись главным проектом «Прометея». Об этом можно было судить по названию отсеков. Красные тюрьмы назывались на интерактивной карте «Хранилищем исходных материалов». Боги и их Королева – всего лишь биологический прообраз. Главный проект располагался в отсеке U-D, то есть в лабораториях, и назывался «Золотые дети».
Винсент не дочитал документ, но это было не так важно. Сейчас они увидят все воочию. Лифт перенес их в отсек D, который пока не сильно отличался от предыдущих. Подхватив Адриану под руки, они поволокли ее по коридору.
Здесь было много разных исследовательских помещений, но главное находилось в конце – «Инкубатор».
Он провел ключом Адрианы Халенки по сканеру.
– Требуется идентификация отпечатков пальцев, – прогудел автоматический голос.
Немного пометавшись между правой и левой руками, Винсент выбрал правую. Судя по слабой мускулатуре левой, Адриана была правша: логично, что она использовала для сканирования рабочую руку. Верный палец нашелся со второй попытки – указательный.
– Идентификация прошла успешно. Адриана Халенка, старший научный сотрудник тюрьмы «Прометей». Введите, пожалуйста, индивидуальный код помещения.
– Вот же… – выругалась Рут.
– Спокойно. Я предусмотрел.
Винсент оглядел свое запястье, исписанное непонятными цифрами, и вбил что-то в дисплей.
– Идентификация пройдена. Доступ открыт.
Дверь пискнула и медленно начала отодвигаться.
– Я зашел с компьютера Мирры в систему контроля доступа в помещения. У каждого сотрудника были персональные коды доступа, – пояснил он Рут. – Все ключи, доступные Адриане, я выписал, – и он помахал запястьем.
– И всегда ты думаешь на десять шагов вперед?
– Почти. Предвосхищать – мое хобби.
Они повернулись, глядя в светлеющий дверной проем. Автоматическое освещение обозначило огромный зал, в центре которого возвышалось два больших стеклянных сосуда. Со всех сторон к ним бежали всевозможные трубки и провода. Конструкция напоминала огромного расплющенного осьминога из стекла и металла.
А в колбах вращались золотые фигуры.
Чем ближе они подходили, тем четче обозначались силуэты плавающих в инкубаторах созданий, напоминающих людей. Их даже можно было назвать детьми. У них имелись половые признаки. Мальчик и девочка. Но от людей их отличал цвет кожи, похожий на прозрачный, светлый янтарь.
– «Золотые дети», – мечтательно произнес Винсент, качая головой. – Ох, Мирра… Ты просто истинная Мать.
– Что это? – спросила Рут, опасливо приближаясь вплотную к инкубаторам.
Винсент перевел на нее торжествующий взор.
– Это звонкая и позорная оплеуха богам. И она будет еще больнее, если проект Мирры Василакис, главной ведьмы и надзирательницы этой тюрьмы, удастся.
«Золотые дети» кружились в мелких пузырьках, их веки были опущены. Они спали. К пуповинам были подведены многочисленные трубки. Вне инкубатора они, скорее всего, не выживут.
Рут пока мало что поняла из объяснений Винсента.
Он же неотрывно наблюдал за золотыми детьми. Это искусственно созданный проект на основе «исходного материала».
– Мирра использовала ДНК богов, – пояснил он Рут свои догадки. – Она решила сама создать бога. А вернее, двух: мальчика и девочку, которые будут ее первым творением и докажут, что человек не хуже тех, кто создал все эти миры.
«Тот, кто был никем, однажды станет всем. Слуга и Господин поменяются местами».
Не об этом ли было пророчество с тела Королевы? Похоже, что да. Мирра создавала из пустоты новых идолов.
– В чем прок от искусственного бога?
– Все людские боги искусственные, но и им применение нашли. Этих хотя бы можно пощупать. Я пока не знаю, Рут, для чего… Фотокамеры нет с собой? – рассеянно спросил Винсент.
– Нет. Так что мы будем делать?
Она была нетерпеливой.
Винсент потер переносицу, размышляя. У них были данные, что в тюрьме проводят паранормальный эксперимент по созданию богов, сверхлюдей как вариант. Для каких целей – он пока не знал, но если тюрьма – целиком и полностью политический проект, то, вероятно, золотые дети должны стать либо биологическим оружием, либо материалом для модификации человеческого тела. Какие еще могут быть цели у политиков, поддерживающих это заведение?
