– Я хотела сказать тебе, что я… – я делаю паузу, чтобы вздохнуть, – что ты мне очень-очень нравишься. Я не могла заставить себя сделать это, пока не оказалась в Хитроу. Я развернулась у стойки сдачи багажа и села в такси и поехала назад в Карлстон. Я подбежала к твоей двери и без остановки стучала. Но никто не открыл, потому что ты уже уехал. Дверь не была заперта… Я открыла ее и увидела, что все твои вещи исчезли. Я даже не подумала спросить, в какой отель ты переезжаешь. Это было глупо. Я так долго искала тебя, что опоздала на свой рейс.
Его взгляд пронзает мой.
– Шейн…
Щеки краснеют:
– Ага… Фонарь, возвращаюсь к тебе.
Он берет меня за руку.
– Сегодня я пошел за тобой на гору, так что…
У меня вырывается булькающий смешок.
Он ухмыляется.
– Мне пришлось следить, чтобы между нами была группа, и ты меня не увидела, иначе бы, ну знаешь, это испортило бы момент.
Я молча минуту смотрю на него. Поджимаю губы.
– Ты действительно имел в виду то, что вы с Тейлор сказали в этих песнях, буквально?
– Ага, я думаю, что ты мне очень-очень нравишься, Шейн Примавери. То есть даже больше, чем кухонные стулья.
Я резко выдыхаю.
– А мне ты, возможно, нравишься больше, чем шаурма.
– Черт. Шаурма – это то, ради чего ты в первую очередь вообще хотела вернуться и снова учиться за границей.
– То есть, да, в целом.
– Я польщен, – он пододвигается ко мне, но я отстраняюсь и делаю вздох.
– Пайз, я собиралась нажать на кнопку перезапуска. То есть мой палец был на ней, – его лицо темнеет.
Я сажусь и поднимаю сжатую левую руку, чтобы показать серебряный артефакт.
– Я почти уверена, что родители не позволят мне жить с ними, если я не вернусь к их представлениям о жизни. Возможно, я не смогу вернуться в колледж. Мне будет негде жить, я не нашла работу писателя. У меня нет компьютера. Нет денег! Я потратила их все на путешествия… Не знаю…
– Эй, – он садится рядом со мной – Стой, почему нет компьютера?
– Он сломался, – грустно бормочу я.
Пайлот убирает прядь моих волос за ухо, а от его прикосновения по коже пробегают мурашки. Он едва заметно улыбается.
– Вот почему ты снова используешь блокноты?
Я переплетаю его пальцы со своими.
– Откуда, черт возьми, ты это знаешь?
– Я же сказал тебе, Примавери, если ты в поле зрения, я тебя вижу. Я знаю, как много Сойер значил для тебя, не могу представить, как тебе было сложно эти последние пару месяцев без ноутбука. Но… что бы ни случилось, ты с этим справишься. Будущая Шейн станет невероятно успешным автором.
– Пайз, я серьезно, – я закатываю глаза и качаю головой, из-за чего по щекам текут слезы. – Стать доктором? Это надежно. Это план, здесь есть путь, по которому можно идти. – Я сглатываю. – Стать писателем – это словно… потеряться и надеяться, что все-таки каким-то образом придешь к своему пункту назначения.
Он поворачивает мое лицо к себе и смотрит мне прямо в глаза.
– Я страстный фанат Французского Арбуза. Я верю в тебя на тысячу процентов, и все такое… я хочу быть рядом, чтобы помочь тебе разобраться.
Я садистски улыбаюсь одними губами.
– Правда, хочешь действительно это сделать? 2011-й и снова вперед? Со мной?
– Я за, если ты за.
Я ерзаю и начинаю нервничать.
– Но будет действительно сложно, Пайлот. Мы изменили время… столько всего может пойти неправильно.
Он закрывает мои пальцы на медальоне.
– Но подумай, сколько всего может пойти правильно.
Я делаю глубокий вздох и смотрю на Эдинбург. Какой будет жизнь, если все пойдет правильно? Если я исправлю отношения с Лео? Продолжу работать над отношениями с родителями? Поменяю специальность? Никогда не пойду в медицинский университет? Никогда не перееду в Калифорнию? Продолжу работать над книгой? Буду встречаться с Пайлотом?
Я подвигаюсь, пока не оказываюсь на коленях прямо перед ним и внимательно смотрю ему в глаза.
– Уверен?
Он улыбается на сто процентов. От этого мое сердце выпрыгивает из груди.
– Я ужасно уверен.
Улыбка расползается на моем лице.
– Типа на сорок два процента уверен?
– Типа на сто восемь процентов уверен.
Я обнимаю его. Он крепко обвивает меня руками.
– Я безумно боюсь, – шепчу ему на ухо.
– Это все часть бытия уязвимого идиота.
Я отодвигаюсь.
– Что насчет тебя? Что насчет развода? Тебе придется снова все это пережить.
– Теперь я лучше подготовлен к этому.
– Как дела у твоих сестер?
– Они справляются. Мы общаемся раз в неделю. Можешь встретиться с ними во время следующего звонка по скайпу.
– Я была бы не против.
– Вчера я загрузил наше видео.
Мое лицо светлеет.
– Что? «Wrecking Ball»? Правда?
Он встает и помогает мне подняться на ноги.
– Правда.
– О боже, я так горжусь тобой, – я сжимаю его руки. – Надеюсь, Usher’s свяжутся с тобой в понедельник.
Он фыркает и наклоняется так, что наши лбы соприкасаются. Наши носы задевают друг друга. Я вижу, как трепещут его ресницы.
– Кажется, я люблю тебя, – тихо говорит он.
Мой рот раскрывается, в груди взрываются искры. Я отодвигаюсь на пару дюймов и позволяю глупой улыбке появиться на моих губах. – Ну… я люблю шаурму, так что по определению…
Его глаза светятся, но он не улыбается. Он кусает губу.
– Это так сексуально, когда ты сравниваешь меня с шаурмой.
– Я тоже тебя люблю, – схватив его за рубашку, я притягиваю его к себе.
* * *
Мы идем вниз по утесу, держась за руки. Вдруг моя сумочка начинает вибрировать на бедре.
Я вскидываю брови.
– Ты, наконец, написал мне ответ?
– Ты мне писала?
– Ага, чуть раньше, – я отпускаю его руку и достаю телефон из сумочки. Там сообщение, но не от Пайлота.
Донна:
Наконец получила новости от друга в «Seventeen». В понедельник у тебя собеседование.
Эпилог
http://www.abowlofbookishness.com/authorinterviews?1french-watermelon
