– Прости, нет, – отвечаю я.
Он сжимает челюсти.
– Знаешь, я все делаю для тебя. Ты неблагодарный ребенок. Я делаю как лучше для тебя…
– Заставлять меня жить жизнью, которую я не хочу, – не лучшее для меня! – кричу я.
Потом вскидываю руку и закрываю рот.
Злость в его глазах прожигает дыру в моей груди. Я говорю тихим голосом:
– Папа, прости, что накричала. Прости! Но ты тратишь свои деньги, толкая меня в медицинский колледж. Я не этим хочу заниматься!
– Откажешься от этого образования и будешь жить в чертовой коробке на улице! И даже на секунду не думай, что сможешь попросить у меня помощи! – Его слова громом раздаются в ресторане.
– Папа, почему ты не хочешь поверить в меня? Почему ты так говоришь? Где я уже провалилась, чтобы ты мог подумать, что такое случится? Я усердно работаю! Я всегда усердно работаю!
Я бросаю отчаянный взгляд на маму, уставившуюся в свою тарелку.
– Мама! – кричу я.
Она лишь слегка качает головой.
– Не смотри на нее, посмотри на меня! Я устроил тебе такую жизнь. Я изо дня в день работаю, чтобы у тебя была такая жизнь! Такие возможности. Ты знаешь, что у моего отца ничего не было, он лишь преследовал свои чертовы мечты поэта. У меня ничего не было. Я передал тебе ключи от всего! – орет он.
Его взгляд пронзает меня, и он рычит:
– Не хочу тебя видеть. Не хочу ничего слышать. Не звони и не проси денег. Вообще не звони мне. – Он уносится прочь.
– Прости, – бормочу я ему вслед. – Я благодарна, папа. – Это, – всхлип, – просто не верный путь, – я делаю резкий вдох, когда ресторанная дверь захлопывается за ним, – для меня.
Перевожу взгляд на маму.
– Мама, прости! – вырывается из моего горла. Она не встречается со мной глазами.
– Шейн, как могла ты так поступить? – Еще раз покачав головой, она идет вслед за ним. Я пытаюсь подавить бурю боли, бушующую в груди.
«Ты знала, что все пройдет плохо».
Я сглатываю, допиваю воду, выхожу из ресторана и иду по улице. Иду и иду, пока не возвращается способность размышлять. Пока не получается нормально дышать. Пока у меня не получается снова включить свет.
* * *
от: LeoBaseballPrimaveri@gmail.com
кому: FrenchWatermelon19@gmail.com
6 марта 2011
Слышал, ты напортачила. Домой возвращаешься? Мама не вдается в детали.
* * *
Я выдыхаю, уставившись на электронное письмо в затхлой школьной библиотеке. Почему Лео отослал это письмо? Я помню, что, когда получила его здесь в первый раз, то просто пропустила. Когда я вернулась, Лео выкинули из школы. Я несколько минут жую губу, прежде чем напечатать ответ.
Я вернусь домой в конце апреля. Я солгала и сказала, что еду сюда на медицинскую программу, но я прохожу писательскую стажировку. Как ты?
Отослала.
Десять минут спустя.
Ох, дерьмо, это безумие. Однако все объясняет. Ты всегда читаешь. Я всегда думал, что ты станешь писателем или типа того. Твой блог суперхороший в последнее время. Что он сделал с тобой, когда узнал?
Лео всегда… читал мой блог? Мы раньше никогда об этом не говорили.
У него был приступ. Он выбежал. Сказал мне больше никогда ему не звонить. Ты читал мой блог? Что с тобой?
Отослала.
Минуту спустя:
Могло быть и хуже, наверное. Почему бы мне не читать твой блог? Перейдем на чат в Facebook?
Я открываю Facebook и захожу в свой профиль.
Лео Примавери: Я прохожу через какое-то дерьмо… это меня убивает, и я не знаю, что делать или с кем поговорить.
Шейн Примавери: Хочешь связаться по скайпу?
Лео Примавери: Нет, печатать легче.
Шейн Примавери: Что случилось?
Лео Примавери: Я расстался кое с кем пару недель назад.
Шейн Примавери: У тебя была девушка? Я думала, ты только спишь с ними? Как долго? Почему этого не было на Facebook?
Лео Примавери: Я гей.
Если бы я держала компьютер, я бы уронила его.
Шейн Примавери: Но ты все время говорил о девушках, с которыми у тебя был секс?!
Еще в старшей школе он переспал с капитаном чирлидеров моего курса, когда сам был в одиннадцатом классе! Он подыгрывал и смеялся, когда мой другой кузен Энтони откалывал шутки, что я, скорее всего, лесбиянка.
Лео Примавери: Я был с парнем почти год, но он устал жить в чертовой тени. Но если мой папа узнает, он выкинет меня из дома. Я знаю, как пойдет разговор. Я скажу ему, что гей, а он скажет: Нет, неправда.
Последует неловкая пауза. Я повторюсь, а он скажет мне убираться. А затем парни… Алфи, Энтони, Винсент, Мэтт… меня исключат из всех семейных встреч.
Перед глазами плывет, потому что я слышу, как дядя Дэн говорит именно это. Сколько гомофобных замечаний пришлось ему терпеть от дяди Дэна за все эти годы? Сколько он боролся с этим в одиночку? Все, что он говорил о встречах с девочками в старшей школе, – просто способ защититься? Я делаю вздох.
Шейн Примавери: Алфи, Энтони, Винсент, Мэтт… они любят тебя. Новость о том, что тебе нравятся парни, ничего не изменит. Возможно, понадобится секунда, чтобы это понять, но ты их не потеряешь. Ты не потеряешь меня. Дяде Дэну и всем с проблемами придется эволюционировать.
Лео Примавери: Не могу заставить себя сделать это дерьмо сейчас. Я перестал ходить на занятия. Я потеряю стипендию.
Боже. Мое сердце сжимается. В 2017 году он уже открылся друзьям? Он боролся с депрессией? Он говорил с психологом или типа того? Дядя Дэн и тетя Мари уже знают? Вот почему в 2017-м мама никогда не говорит о нем? Дядя Дэн изгнал его? Они никогда не говорят о нем? Я вытираю щеки.
Шейн Примавери: Лео, тебе нужно с кем-то поговорить. Ты же не хочешь потерять стипендию?
Лео Примавери: Я просто хочу быть нормальным.
Шейн Примавери: Нет понятия «нормальный».
Минуту он не отвечает. Потом:
Лео Примавери: Спасибо за поддержку.
Шейн Примавери: Ты почти как брат для меня, Лео.
Звони мне, маякни мне, если тебе нужно поговорить =)
