Ничего не происходит. Я поднимаюсь с пола и протягиваю руки перед собой в стиле Криса Пратта, работающего с рапторами, и медленно отхожу от своего ноутбука. Взгляд падает на стул, лежащий на полу. Сердце колотится.
– Нет, – настаиваю я. Крик ползет по горлу, и я выпускаю его. Он отскакивает от стен комнаты. Эхом раздается вокруг моей головы. Я падаю на пол на корточки.
– Этого не может быть по-настоящему, этого не может быть по-настоящему. Вдох-выдох. Я сосредотачиваюсь на своих ногах. Черные ботинки.
Я носила… я носила их на маленьких каблуках. Я снова вскрикиваю, вскакивая с пола. Меня омывает волна ужаса. А также я в джинсах. Джинсах!
– Кто-то переодел меня?
Что произошло? Мы находились в лифте. Я была в лифте с Пайлотом. В Нью-Йорке. Я вырубилась? Кто-то украл меня, поменял одежду и отправил в Лондон? Откуда они достали мой старый компьютер? Этого не может быть. Голова кружится. Я опускаюсь обратно на корточки.
Позади меня раздается стук, когда дверь врезается в стену. Я разворачиваюсь, сидя на корточках, и оказываюсь на заднице на полу. Пайлот стоит, сердито глядя на меня широко распахнутыми глазами.
– Шейн?
Я поднимаю взгляд, печально сидя на полу.
– Что, черт возьми, происходит? Ты это подстроила? – кричит он.
Я не понимаю. Моргаю.
– Что подстроила?
Он размахивает руками.
– Что это? Ты сошла с ума? Это типа какой-то странный розыгрыш, который тебе кажется милым? Ты вырубила меня?
Я качаю головой.
– Я…Что?
– Ты заплатила кому-то, чтобы они воспроизвели квартиру? Какого черта? – его глаза вылезают из орбит. Он испуган. Пайлот смотрит на потолок и, сделав два шага, падает на кожаный диван у стены, уронив голову на руки.
– Я не понимаю, – это все, что удается мне сказать.
Он поднимает на меня взгляд все еще широко распахнутых глаз.
– Не могу поверить, что ты и Аттикуса в это впутала!
Я снова качаю головой.
– О чем ты? Что это? Я не знаю, что это, Пайлот. О чем, черт возьми, ты говоришь?
– Это! – он жестом обводит комнату. – Эта жуткая копия Лондонской квартиры, Шейн!
Почему он кричит на меня? Мои глаза начинает жечь. Не плакать.
– Я не знаю, что это! Зачем, черт побери, и как вообще я могу сделать копию квартиры? Боже, послушай себя, ты говоришь как сумасшедший!
Я все еще сижу на полу, вытянув перед собой ноги, словно тряпичная кукла. Лицо Пайлота мрачнеет.
– Что ты имеешь в виду про Аттикуса? – спрашиваю я, колеблясь.
– Здесь Аттикус, он в «моей», – он делает пальцами знаки кавычек, – «комнате».
Как может Аттикус быть здесь?
– Нас опоили? – спрашиваю я, мой голос поднимается на десять октав. – Ты чувствуешь, что тебя опоили?
Пайлот проводит рукой по лицу.
– Я… я не чувствую, что меня опоили. Ты имеешь в виду кафе?
– Да. Мы были в кафе, – я цепляюсь за эти слова. Это было.
– Ты сделала всего пару глотков чая, а я даже не выпил свой кофе, – его голос поднимается на пару октав. – Ты серьезно? Ты не знаешь, что происходит? – Его полные паники безумные глаза смотрят на меня.
– Я не знаю, что сейчас происходит! – Я не собиралась кричать, но у меня проблемы с сохранением спокойствия.
Пальцы путаются в волосах, убирая их с лица. Я испытываю головокружение. Наклоняюсь вперед, пряча голову между коленями.
– Шейн?
Я пристально смотрю на землю. Ты в порядке, все нормально.
– Все будет хорошо через секунду. Подожди, – бормочу я и чувствую руку Пайлота на моей спине.
– Так, вставай с пола, садись на диван, – говорит он.
Я поднимаю голову и вижу, что его рука парит перед моим лицом. Я беру ее. Он поднимает меня на ноги. Я отпускаю его руку и падаю на диван. Он садится в трех футах от меня на другой конец. Я пытаюсь справиться с паникой, наполняющей меня, но, кажется, я проигрываю битву.
Я подтягиваю ноги и прижимаю их к груди.
– Кто-то меня переодел.
Его глаза широко распахиваются, и он смотрит на мою одежду.
– И меня, – говорит он удивленно. Я вижу, как двигается его кадык, когда он сглатывает страх. – Возможно, нам нужно пойти поговорить с Аттикусом.
Я киваю: хорошо. Он тоже кивает, и мы поднимаемся с дивана.
– Стой! – резко говорю я, прежде чем мы открываем дверь. – У нас нет оружия, может, нам стоит взять оружие.
– Оружие? – скептично переспрашивает он.
Я подбегаю к ящику с приборами возле раковины и открываю его.
– Пайлот, – говорю я, роясь в нем и хватая два ножа для стейка, – что, если кто-то вырубил нас и принес сюда?
Я разворачиваюсь, неуверенно сжимая в руках столовые приборы, и закрываю ящик, толкнув задом. Меня пронзает боль. Ой, синяк на заднице.
– Ладно, – соглашается он, осторожно берет нож и держит его возле бедра. Я крепко сжимаю свой и держу прямо перед собой.
Потом двигаюсь вслед за Пайлотом по коридору. Коридор. Он похож на лондонский. Это тот самый коридор.
– О боже, – я онемело таращусь на две двери в конце коридора. Этого не может быть. Пайлот идет к левой двери, касается ручки и поворачивает.
Потом хмурится.
– Черт, у меня нет ключа. – Он инстинктивно сует другую руку в карман. Секунду спустя он достает набор ключей и пялится на них, нахмурившись.
– Не знаю, откуда они у меня.
И тут дверь перед ним открывается. Там стоит Аттикус со своей знакомой дурацкой улыбочкой.
– Эй, ты потерял ключ? – он замечает ключи в руки Пайлота и смеется. – Очевидно нет. – Его взгляд останавливается на мне, и он снова смеется. – Ты готовишь?
Сбитая с толку, я просто смотрю на него. Почему это я готовлю?
– Что? – переспрашиваю я.
– У тебя в руке нож…
Я опускаю взгляд на руку и все вспоминаю. О, точно. Я опускаю руку с ножом, и теперь она висит вдоль моего бока.
– Где мы, Аттикус? – спрашивает Пайлот.
Аттикус кривится и поворачивается ко мне, словно чтобы поделиться удивлением, но я лишь сердито смотрю на него. Он снова смотрит на Пайлота.
– Э… в Лондоне, – говорит он, достаточно нахально. – Что за театральность? – Он выжидающе улыбается, словно сейчас последует шутка.
Мы с Пайлотом обмениваемся взглядами. Аттикус использует этот момент, чтобы пойти к кровати, на которой он распаковывает чемодан, полный одежды. Нет…
