На флаере сказано, что лифт в конце коридора направо. Я быстро иду туда, а Пайлот спешит за мной.
Я обхожу угол и останавливаюсь. Ничего себе.
Весь коридор выкрашен в черный. В пятидесяти футах от нас, в конце коридора, есть лифт. Он покрыт словами. Словно кто-то вырвал страницы из гигантской книги и приклеил ее на стену.
– Что-о-о? – восклицает Пайлот позади меня. – Это клево.
– Ага.
Я делаю вдох, и мы идем прямо к нему. Я не ожидала оказаться в таком крутом месте – не могу позволять себе отвлекаться. Теперь мы в мгновениях от того, чтобы сесть и погрузиться в неизведанные воды разговора. Я нажимаю на кнопку вверх, в смысле, просто кнопку, потому что рядом с лифтом только одна кнопка. Это немного настораживает, но книжное оформление дверей вроде как меня успокоило. Двери открываются мгновением позже, и мы видим черные блестящие внутренности лифта.
Мы молча заходим. Внутри тоже только одна кнопка. На ней написано «Перепиши» – название кафе.
– Ты глянь, – показываю я, прежде чем нажать. Мы двигаемся вверх.
– Это вроде как жутковато, – замечает он.
– Я или лифт? – то ли всерьез, то ли в шутку спрашиваю я.
– О, ты точно, но и лифт тоже, – он ухмыляется.
Я колеблюсь.
– Прости, если действительно пугаю тебя вот таким вот сюрпризом-визитом. Я не собиралась…
– Шейн, – прерывает он меня, – это была шутка. Ты слишком… ты, чтобы быть жутковатой.
– Что это должно означать? Я могу быть жутковатой, – протестую я.
– Нет, не совсем, нет, не можешь.
– Я могу испугать, если захочу… – Звон прибытия прерывает мои аргументы. Мы разворачиваемся, когда вторые двери позади нас открываются.
– Ух-ты, – у Пайлота отпадает челюсть. Я повторяю за ним.
Должно быть, мы поднялись по крайней мере на двадцать этажей. Перед нами причудливое прямоугольное пространство. Одна стена целиком окно, и из него открывается восхитительный вид на город. Другие три стены покрыты старыми, пожелтевшими страницами из книг. Потолок покрыт словами. Над аккуратными, раскиданными по всей комнате французскими столиками и стульями с длинных цепей свисают фонари. Даже пол выполнен в том же стиле. Такое впечатление, что его забросали тысячами вырванных страниц из книг.
Тут есть еще один посетитель: мужчина средних лет в деловом костюме читает газету и попивает кофе в углу. Бариста стоит за большой стойкой слева от нас. Я бреду вперед, пялясь на все подряд.
– Добро пожаловать в «Перепиши»! – радостно приветствует бариста.
– Спасибо, доброе утро! – машинально отвечаю я, пробираясь к столику у дальней стены (также известной как гигантское окно). Пайлот следует прямо за мной.
Я вытаскиваю металлический стул, и он слегка царапает пол. Я сажусь. Пайлот садится напротив меня, все еще осматривая декор.
– Это место действительно классное, – кивает он, впечатленный.
Я поражена приятной атмосферой, но нервы мешают мне сказать что-то еще. Бариста подходит и кладет перед нами два маленьких меню «Перепиши». Я поднимаю на нее взгляд. Она кажется знакомой.
– Спасибо, – Пайлот улыбается ей, прежде чем она уходит.
Меню напечатано шрифтом «Courier New», поэтому оно похоже на сценарий к фильму. Я откладываю его, и мое внимание возвращается к Пайлоту. Он смотрит на меня, наблюдает.
Пайлот поднимает бровь.
– Так что это за таинственная встреча у нас? – спрашивает он.
Мой взгляд скользит от его поднятых бровей к незнакомой стрижке. По бокам его голова обрита, а наверху волосы длинные, падают на лоб.
Я выдыхаю.
– Так…
Меня прерывают, когда бариста подходит к нашему столику.
– Могу я принять ваш заказ?
Я снова смотрю на женщину. Возможно, ей около пятидесяти, она бледная и в веснушках, с гнездом ярко-рыжих волос, завязанных на макушке.
– Мне, пожалуйста, чашку чая «Английский завтрак» с молоком и сахаром, – я отдаю свое меню, изучая ее черты лица.
– Мне капучино, – говорит Пайлот, тоже передавая меню. Женщина уходит.
Наши взгляды снова возвращаются друг к другу. Я поджимаю губы, пытаясь понять, как лучше начать этот разговор.
– Так…
Пайлот пододвигается поближе.
– Так я пытался выяснить, что это за визит…
Я смотрю на вид Нью-Йорка, делаю глубокий вздох и… лицо женщины встает перед моими глазами.
– О боже мой, – я вскакиваю со стула и резко разворачиваюсь к ней. Волосы бьют меня по лицу, прежде чем упасть на плечи. Женщина обходит барную стойку.
– Что? – спрашивает Пайлот.
Я гляжу на него широко распахнутыми глазами.
– Ты видишь ту рыжую даму, вон там?
Он непонимающе смотрит то на бар, то на меня.
– Женщина, готовящая наше кофе? Да…
Мои глаза бегают несколько раз туда-сюда между ними, прежде чем я сглатываю и сажусь обратно на стул.
«Ты ведешь себя как безумная».
– Ты в порядке? – спрашивает Пайлот. Я моргаю.
«Забудь о той женщине. Включи голову, Примавери. Ты пришла сюда со всем разобраться».
– Ага, все нормально. Ничего страшного, – я снова моргаю.
– Ты собиралась рассказать мне, почему мы здесь.
– Да! – я снова сосредотиваюсь на Пайлоте. Я могу сделать это. Просто давай. – Мой парень сделал мне вчера предложение… – начинаю я.
– О, вау… – на лице Пайлота появляется удивление.
«Не такое начало разговора я представляла».
– Мы сидели на нашей кровати, я читала, и он работал над чем-то на ноутбуке, и вдруг внезапно он сказал, – мой голос становится глубже, – что нам стоит пожениться из-за налогов, и я опускаю книгу и смотрю на него, но он не смотрел на меня, он все еще смотрел на компьютер. И я сказала: «Ты только что сделал предложение?» А он, – я снова делаю свой голос глубоким, – сказал: «Ага, думаю да, что скажешь?»
Пайлот склоняет голову набок.
– И я сказала ему… что мне нужно об этом подумать…
– Шейн, зачем ты мне об этом рассказываешь? – тихо обрывает меня Пайлот.
Я продолжаю, словно не слышала его:
– Я жила, словно глядя через макросъемочную линзу, и внезапно все отдалилось…
– Что такое макросъемочная линза?
– …И не думаю, что хочу быть с ним. Я даже уже не знаю, почему мы вместе. Я едва помню, как дошла до этого. Я думала, что связана. Я знала, куда иду, но потом он сказал вот это о налогах, и какая бы придуманная веревка меня ни держала, она лопнула и я плыву в забытье. Даже ты спрашивает меня: Почему гастроэнтерология? Типа почему? Что? Я даже не знаю! Что я делаю…
