Вдоль берега средь ив,
Дома где рыбаков,
Прохладный ветер сушит
Тушки окуньков.
Смысл хайку в том, что под ивами у берега рядом с хижинами рыбаков были развешаны маленькие окуни – очень ходовой товар бедных торговцев рыбой. В переводах есть разночтения, но общий смысл такой.
«Ама» здесь – просто рыбак, не «ныряльщица за жемчугом», но в первом варианте Басё в конце хайку употребил не «ама га иэ», а «ама га цума». Имел ли он тем самым в виду рыбачек – жён рыбаков, или созвучное «ама» – ныряльщицы – объяснений нет, но опять налицо приём двусмысленности одинаково звучащих слов.
12 июля Басё и Сора заночевали на постоялом дворе в городке Итибури. Здесь поэт написал хайку, ставший шедевром и одновременно одним из наиболее спорных с точки зрения толкования смысла стихов. С первого взгляда всё понятно: «Луна и хаги, сплю в одном доме с женщинами для утех», но неясно, в одной ли он комнате с этими женщинами, развлекается он с ними или нет, к кому относятся упоминания о Луне и хаги – леспедецы копеечниковой – травянистый кустарник с мелкими цветочками. Переводы самые разные и по смыслу, и по лексике. У одних гетеры, у других – куртизанки, у одних Басё спит в одной комнате с женщинами, у других – в одном доме, у третьих – за перегородкой. Вариантов много, но всё ставит на место сам автор в комментарии – в соседней комнате, отгороженной «фусума» – перегородкой, слышны голоса двух молодых женщин и пожилого мужчины. Они из Этиго, похоже, что «ю: дзё» – продажные женщины для «утех», собираются в храм Исэ замаливать грехи своего прошлого, а старик обещает проводить их до заставы. Наутро, узнав, что Басё и Сора путешествуют в том же направлении, просят взять их с собой, но Басё, ссылаясь на то, что ему придётся останавливаться в разных местах, отказывает женщинам и советует присоединиться к обычным путникам. Женщины расплакались, получив отказ, а Басё со словами «Божество будет хранить вас в пути», – пожелал им удач и написал этот хайку:
Хитоцу я ни ю:дзё мо нэтари хаги то цуки.
Мой перевод:
Улёгся спать, но слышу рядом
Гулящих женщин голоски,
Кому – Луна, кому-то – «хаги»,
Сорной леспедецы цветки.
Так он противопоставил себя падшим женщинам – высокая поэзия и обыденная низость. После побега из дома Басё его помощницы Дзютэй, особые чувства к которой большинство исследователей приписывают поэту, другие женщины его вообще не интересовали, и ни в одном из его хайку нет даже намёков на любовную тему.
И, наконец, в августе, когда путешествие уже подходило к концу, Басё добрался до Цуруга и остановился в доме судовладельца Горо Уэмона. Тот сам сочинял стихи и сопровождал Басё в прогулках по местным памятным местам. 15-го августа вдвоём они посетили храм Кондзэндзи, а вечером направились в сторону мыса Канэгасаки любоваться Луной. Дождливые облака то и дело скрывали Луну, но, зная о легенде утонувшего здесь когда-то колокола, Басё написал хайку о колоколе и скрывающейся в облаках Луне:
Цуки идзуку канэ ва сидзумэру уми-но соко.
Смысл хайку кажется простым, хотя и переводится совершенно по-разному. Но Басё была известна легенда, согласно которой у мыса Канэгасаки – буквально «мыс колокола», покоился затопленный в далёкие времена большой молельный колокол. В одной из песен антологии Манъёсю рассказана история о том, что этот колокол на корабле везли в Японию из далёкой страны (скорее всего, из Китая), но внезапно налетевший сильный ветер «божественного дракона» сорвал колокол с креплений и унес его в морскую пучину. Зная об этом, местные правители пытались с помощью рыбаков-ныряльщиков достать колокол со дна, но он якобы ушёл конусом вниз глубоко в песок, поэтому поднять его тогда было невозможно. И колокол, судя по летописям, в ясную погоду был даже виден в прозрачной воде. В начале 19-го века местные власти вновь организовали целую акцию по подъёму колокола, но по ошибке вместо него вытянули со дна огромную каменную глыбу, только напоминавшую по форме колокол. Теперь эта глыба украшает городской храм Орихата. С тех пор попыток подъёма больше не было, но местные жители по-прежнему верят, что колокол так и лежит на дне моря.
Деревенский колокол
Я перевёл этот хайку Басё, имея в виду ту самую легенду:
Луна, куда ты удалилась,
Зашла за облако тайком?
А может, колокол искала,
Тот, что лежит на дне морском.
Камень в Канэгасаки
З-го сентября путники прибыли в конечный пункт путешествия Огаки, закончив свой 155-дневный поход. За это время Басё сочинил 50 хайку и написал многостраничный подробный дневник с описанием всех увиденных мест. Издать сразу весь сборник Басё не смог, так как почти три года ушло на редактирование и два на переписывание текстов стандартным письмом. В итоге получился сборник из 400 знаков на 50 страницах. Книга вышла в рукописном варианте в середине 1694-го года, а в печатном виде – только через восемь лет после смерти поэта. Тем, кто хотел бы подробнее ознакомиться с русским переводом дневника, я рекомендую замечательный совместный труд выдающихся советских японоведов Наталии Исаевны Фельдман и Веры Николаевны Марковой «По тропинкам Севера», а тем, кому по душе английский перевод, – книгу Дональда Кина The Narrow Road To Oku. Желающие читать Басё в оригинале или в адаптированном виде могут в свободном доступе на японском языке открыть страницы этой книги в японском интернете.
Глава десятая. Последние годы и дни
Ещё не отдохнув как следует после длительного путешествия, Басё уже через несколько недель начал готовиться к новому походу, но получил известие о том, что ему, наконец, будет позволено принять участие в главной церемонии в храме Исэ – «сэнгё-но ги» – в шествии по случаю переезда божества из старого дворца в новый. Это событие, проходящее не чаще одного раза в двадцать лет, отодвинуло в сторону все ближайшие планы поэта. Басё спешно собрался в дорогу и отправился вместе со своим спутником Сора в Исэ, где остановился в доме Симадзаки Уэмона, ранее занимавшего важную должность среди организаторов церемоний в храмовых дворцах Исэ.
Басё и раньше бывал в гостях у Симадзаки, а в этот раз провёл в его жилище целых два дня. Год назад в Исэ они вместе участвовали в конкурсе поэтов «касэн», где хозяин дома, тоже поэт, выступал под псевдонимом Югэн. Но теперь он выглядел не благополучным служителем высокого ранга, а живущим в скромной обстановке бедным поэтом-хайдзином. Симадзаки лишился своего важного поста в результате конфликта с руководством храмового комплекса и расстался с прежним достатком. Но приём, устроенный им и его женой, был хоть и не щедрым, но очень тёплым. Басё это оценил и посвятил гостеприимной паре строки благодарности в стихах.
