На сваю у пирса опустилась цапля и принялась наблюдать за водами реки Сампит, не подозревая о круговороте жизни и смерти, разворачивающемся под ее прекрасными крыльями.
– Может быть, Ларкин вернется домой и займет место Маргарет, – задумчиво произнесла Сисси.
– Она собирается вернуться? – удивилась Битти.
– Ларкин об этом не упоминала, но я уверена – она вернется. Бойд говорил о нашей Айви, у нее в жилах течет морская вода. Не знаю, как Ларкин выживала в Нью-Йорке, но ей определенно требуется вливание родной водички.
У дома остановилась машина.
– А вот и она.
Сисси подала руку Битти и помогла ей встать.
– Что бы там ни было в письме, мы выдержим, правда?
– Конечно. «Дружба навек», помнишь?
Сисси вспомнила, как они впервые положили ленты в дупло старого дуба. Нужно было просто сказать Маргарет «нет».
«Дружба навек», – произнесла она про себя, заходя в дом.
Ларкин
2010
Беннетт встретил меня на крыльце. Слезы, которые я до сих пор сдерживала, при виде его наконец нашли выход и хлынули по щекам. С плеч словно свалилась огромная тяжесть. Беннетт всегда рядом, когда нужен. Прежде чем я успела что-нибудь сказать, он подошел ко мне и крепко обнял, утешая, облегчая боль.
– Я приготовил кофе, – произнес он, целуя меня в макушку.
От него пахло мылом, кожа была влажной после душа. Пожалуй, я смогу к этому привыкнуть.
– Спасибо, – прошептала я. На его рубашке остались пятна от моих слез.
Я вошла в кухню. В коридоре показались Сисси и Битти, с заговорщическим видом, рука за руку. Завидев меня, они бросились мне на шею, и мы все втроем разрыдались. Как будто мама ненадолго вернулась к нам.
Сисси тут же направилась к холодильнику и принялась деловито доставать оттуда сыр, яйца и все прочее для завтрака.
– Надо обзвонить знакомых и начать организовывать похороны, но нельзя же заниматься этим на пустой желудок, верно?
Я закрыла холодильник.
– Звонки и завтрак подождут. Давайте сначала прочтем письмо. Мама наверняка бы хотела. – Мне важно исполнить ее волю – только благодаря этому я хоть как-то держусь.
Сисси и Битти переглянулись и безропотно уселись за стол. Я поставила перед ними кофейник, четыре чашки и сливки. Беннетт принес письмо.
– Кто прочитает?
Я взглянула на Сисси, но та покачала головой:
– Айви хотела, чтобы ты прочла его. Давай, смелее.
Беннетт положил передо мной лист бумаги. Я взглянула на ровные строчки, написанные убористым почерком, сделала глоток кофе, откашлялась и прочла:
10 октября 1993 года
Моя милая Айви!
Я долго думал, кому написать, и решил адресовать письмо тебе. Ты стала матерью и теперь знаешь, каково это – любить кого-то больше жизни и совершать поступки, продиктованные голосом сердца, а не разума. На нашем пути открывается много возможностей, и каждый сам решает, чьим голосом руководствоваться в своих действиях.
Врачи говорят, мое время на исходе, и это письмо – последнее в списке дел, которые я должен уладить перед смертью. Список был невелик, но я все не решался браться за перо, хотя мое намерение высказаться обусловлено желанием скорее облегчить душу, чем признать вину. Давным-давно я сделал выбор, который затронул жизни многих, и ни на секунду не пожалел о нем. Тем не менее уже почти сорок лет эта история не дает мне покоя и тревожит по ночам. Похоже, мы с тобой видим одни и те же кошмары. Нам снится пожар. Ничего удивительного, ведь мы оба были там в день, когда погибла твоя мама.
Накануне пожара я узнал, что вы с мамой и Сессали пережидаете ураган в Карроуморе. Но меня тревожила не столько буря, сколько состояние Маргарет. Я утешался лишь тем, что Сессали рядом с тобой, и мысль об этом помогала мне сосредоточиться на работе в больнице.
Ранним утром, когда шторм утих, я, не откладывая, помчался в Карроумор. Путь туда занял больше времени, чем я ожидал, – мне пришлось несколько раз останавливаться и убирать с дороги сломанные ветви, а также объезжать затопленные участки. Я вглядывался сквозь зелень в надежде увидеть белый фасад, но вместо этого обнаружил пламя и густой черный дым. Не помню, как оставил машину у ворот – видимо, побоялся застрять в грязи. Не помню, как подбежал к дому и вошел внутрь. Помню только, что увидел тебя, крепко спящую, на пороге, у самого входа. Я позвал Маргарет и Сессали, истово молясь, чтобы они выбрались наружу. Конечно, умом я понимал, что это не так, ведь Сессали никогда бы не оставила тебя одну.
Я отнес тебя во двор и положил под магнолией. Ее густая зелень стала защитой от дождя и ветра. Ты по-прежнему спала. Я догадался, что Маргарет дала тебе какое-то лекарство. Она уже делала так раньше, поэтому я забрал у нее таблетки, но, видимо, ей удалось спрятать несколько штук. Ты даже не открыла глаза.
Когда я вернулся в дом, огонь охватил белую гостиную, весь холл был в дыму. Наверху раздался крик. Я глубоко вдохнул и бросился по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Страх и отчаяние придали мне сил. Я ворвался в комнату, в которой обычно гостила Сессали. Она крепко спала тем же неестественным сном. Маргарет пыталась стащить ее с постели, задыхаясь от дыма.
Я подхватил Сессали на руки, прикрыл ей лицо одеялом, чтобы уберечь от ядовитой гари, и велел Маргарет задержать дыхание и идти за мной. Мы принялись спускаться по лестнице. Маргарет упала. В этот момент я оказался перед выбором. Как поступить? Внять голосу сердца или разума? Было ясно – мне не под силу вынести обеих из горящего дома. Пришлось выбирать между женой и женщиной, которую я любил всем сердцем.
Я перестала читать и взглянула на Сисси. Она сидела, низко опустив голову и сжав кулаки так сильно, что костяшки побелели. Битти тоже это заметила.
– Пожар начался внизу, а не в твоей комнате, – тихо сказала она. – Ты ни в чем не виновата.
Сисси кивнула, однако ее лицо по-прежнему выражало страдание. Я отхлебнула кофе, не заметив, что он уже остыл, и продолжила:
Я положил Сессали под дерево рядом с тобой и бросился за Маргарет. Но было слишком поздно: огонь добрался до лестницы. Клянусь, я пытался пробиться к ней, но не смог из-за пламени и дыма.
Я вернулся туда, где оставил тебя и Сессали, проверил вам пульс и дыхание. А потом услышал пожарную сирену. В тот момент я снова оказался перед выбором – либо остаться и рассказать правду, либо скрыться и позволить всем поверить, будто Сессали вынесла тебя из горящего дома. Я не хотел, чтобы Сессали знала, что я спас ей жизнь, предпочтя ее Маргарет. Она не смогла бы жить с такой правдой. А я бы смог, поэтому принял решение уйти.
Я заметил, как Битти паркуется у обочины, и понял, что она узнала мою машину. Я сорок лет ждал, когда кто-нибудь из нас обмолвится, что мы оба видели друг друга в Карроуморе и ничего никому не сказали. Но этот секрет так и остался нераскрытым. Я долго думал, и наконец меня осенило. Обычно мы держим что-то в тайне, чтобы избежать ответственности. Но тайны ради любви – совсем другое дело. Они укрепляют нас, помогают нам оставаться в здравом уме. Любовь – это не доверие, а безусловная вера.
