Джексон опустил солнечные очки. Его улыбка заметно поблекла.
– Ну конечно, садись.
Он подождал, пока все устроятся, и нажал на газ, заставив катер подпрыгнуть.
Беннетт сел рядом с Эллисом и обнял его за плечи, заодно приобняв и меня.
– Ты уж помедленнее, Джексон, – прокричал он сквозь рев мотора. – Мейбри говорит, Эллис обожает кататься на лодках, но моментально укачивается. Будем надеяться, он это перерастет. Мальчик, живущий у воды, не должен страдать морской болезнью.
Джексон встревоженно взглянул на Эллиса: тот стоял на коленях на сиденье и во все глаза смотрел на струю воды, вырывающуюся из мотора. Катер сбросил скорость: теперь он двигался не быстрее, чем я плыву, а плаваю я плохо.
– Ты что, серьезно?
– Куда уж серьезней. – Беннетт лучезарно улыбнулся и поудобнее расположился на сиденье, закинув ногу на ногу.
Джексон, поминутно оглядываясь на Эллиса, на самом медленном ходу повел катер в залив.
– Вы что здесь делаете? – прошипела я Беннетту.
– А? – Он поднес ладонь к уху, будто не слышит.
Несмотря на шум мотора, было ясно – он все прекрасно расслышал, иначе бы не улыбался, как деревенский дурачок. Беннетт включил аудиосистему и вопросительно кивнул.
– «Плохой парень», Питбуль, – закатив глаза, ответила я.
– Ты, как всегда, на высоте. Правда? – обратился он к Джексону.
– Что? Не слышу, – крикнул тот.
Я покачала головой и принялась смотреть на воду. Не знаю, что заставило меня повернуться. Эллис зашевелился, Беннетт бросился к нему, но прежде чем я успела сообразить, что происходит, малыша вырвало на сиденье, на пол и на меня.
– Черт, ни фига себе, – проговорил Джексон и, неторопливо развернув катер, направился обратно к причалу.
Эллис, кажется, не расслышал. Он довольно улыбался, пока Беннетт обтирал его бумажными полотенцами, обнаруженными в рундуке.
– Мне уже хорошо.
Я улыбнулась малышу. Вот и славно, что с ним все в порядке. Чего нельзя сказать обо мне. Мы возвращались в гробовом молчании под рэп Питбуля. Беннетт предложил мне бумажные полотенца, я отказалась.
Джексон пришвартовался к причалу. Беннетт вышел первым, вытащил Эллиса на твердую землю и подал мне руку. Я хотела возразить, но вовремя поняла, что одежда полностью пришла в негодность, а от запаха меня саму замутило.
– Извини, Джексон. Давай как-нибудь в другой раз.
– Конечно. – Он натянуто улыбнулся. – Но сначала придется почистить и проветрить лодку. Я позвоню тебе, ладно?
Я кивнула и хотела поцеловать его, но тут до меня дошло, что я вся запачкана рвотой. Беннетт протянул мне руку. Моим первым побуждением было отказаться, однако в длинном платье из лодки не вылезти, так что я с неохотой приняла его помощь, и он вытащил меня на причал.
– Увидимся, Джексон. Извини, что так вышло с лодкой.
Джексон махнул нам, то ли прощаясь, то ли отмахиваясь.
Я опустилась на корточки перед Эллисом, стараясь не обращать внимания на исходящую от нас вонь.
– Тебе точно лучше?
Он улыбнулся и кивнул.
– Здорово. – Я потрепала его по макушке и встала. – Дядя Беннетт отведет тебя в летний душ, он с той стороны дома. Я принесу полотенце, а потом, если тебе действительно лучше, можешь съесть брауни.
– А как же я? Угостишь и меня тоже? – с невинным видом поинтересовался Беннетт.
– Нет. – Несмотря на присутствие Эллиса, мне не удалось скрыть ярость. – Что ты задумал?
Беннетт вдруг стал серьезным.
– Ничего я не задумал. Просто не хочу, чтобы ты опять страдала.
Я угрожающе шагнула к нему:
– Где и с кем я встречаюсь – тебя не касается. Не суй свой нос в мои дела.
– То есть я должен просто стоять и смотреть, как ты заново вляпываешься в подростковые неприятности?
Я замахнулась и, честное слово, ударила бы его, если бы не Эллис. Мальчик удивленно смотрел на нас зелеными глазами, такими же как у Беннетта.
Не говоря ни слова, я развернулась и вошла в дом, чувствуя запах сигаретного дыма, доносящийся с веранды.
Двадцать пять
Сисси
1951
В ночь перед погребением родителей Маргарет Сисси тоже приснились похороны, только во сне это она лежала в гробу, это ее опускали в черную могилу. Она пробудилась, чувствуя острый запах свежей земли. До рассвета было еще далеко, но ей так и не удалось заснуть. Тошнотворное ощущение беспомощности сковало тело, и, уже пробудившись от сна, Сисси по-прежнему судорожно хватала ртом воздух, отчаянно пытаясь найти выход из удушливой тьмы. Ей все казалось, будто она смотрит со дна могилы, а сверху падают комья земли. Сердце заледенело от предчувствия беды.
Наконец наступило утро. Сисси стояла на кладбище при церкви Принц-Джордж-Уинья, подняв черную вуаль, чтобы та не щекотала нос. На участке Дарлингтонов, где в течение трех сотен лет находили упокоение члены славного рода, черными ранами зияли две могилы.
Сисси приложила платок к щекам, чтобы промокнуть испарину, делая вид, будто вытирает слезы. На похоронах полагается плакать, к тому же усопшие ей не чужие: она знала мистера и миссис Дарлингтон почти всю жизнь. «Какая трагедия!» – шептались жители Джорджтауна, словно опасаясь, что если произнесут это вслух, Маргарет разобьется на мелкие осколки.
Тем не менее Сисси не плакала. Ей было слишком жарко и неудобно в черном шерстяном платье; из-за влажного майского воздуха оно отсырело и стало тяжелым, словно доспехи. Кроме того, она так изнервничалась, что на слезы сил просто не было.
Битти успокаивающе сжала руку Сисси. Об удаче Дарлингтонов ходили легенды; почему же она от них отвернулась? Что это означает? Отец Сисси утверждал: нет ни удачи, ни злого рока, один лишь Божий промысел. Но если Господь добр и милосерден, зачем Он забрал родителей Маргарет?
Сисси вспомнила, как мать предостерегала ее от общения с Маргарет. Зависть – один из смертных грехов, говорила она: даже если попытаешься замаскировать зеленоглазое чудовище под видом дружбы или восхищения, оно все равно будет таиться в засаде, готовясь вонзить в тебя когти.
Священник принялся читать молитву. Маргарет крепко держалась за Бойда, уткнувшись лицом ему в плечо, а тот обнимал ее, не позволяя упасть. Глядя на них, Сисси почувствовала небывалую тяжесть, словно на сердце лег камень, утягивающий в илистый омут отчаяния.
Пастор произнес последнее «аминь», и скорбящие потянулись к выходу с кладбища. Битти указала подбородком на Хардингов, прибывших из Лондона, – дядя Маргарет служил в американском посольстве в Англии. Тетя Дороти мягко взяла Маргарет под руку, высвободив из объятий Бойда, и усадила на заднее сиденье черного автомобиля. Дядя Милтон предложил Бойду присоединиться, и тот кивнул, виновато взглянув на Сисси.
