Кассандра вежливо отказывается от дымящейся миски и ест чипсы с ореховой пастой.
Остаток дня посвящается герметизации стен, то есть укрыванию поставленных друг на друга стиральных машин брезентом. Прямоугольное отверстие в фасаде, заделанное почти прозрачным пластиком, будет служить окном. Куски красной ткани, отрезанные и сшитые Эсмеральдой, станут внутренними занавесками.
Чтобы оборудовать входной проем, Фетнат притаскивает дверцу гигантского холодильника.
— Так ты сможешь на свою дверь магнитики прикреплять, — уточняет сенегалец.
— Мне кажется, что у Золушки, то есть Царевны, получится самый хорошенький дом в деревне, — цедит сквозь зубы Эсмеральда. — Надо будет подумать, как и мне свой приукрасить.
— Не завидуй девчонке, Герцогиня, ты же знаешь, что твоя хижина лучше всех.
Трое строителей переходят к следующему этапу. Они покрывают домик защитным слоем, вываливая на него мусор, который сыграет роль термической изоляции и маскировки.
Кассандра заходит в пустой дом и садится на пол посереди помещения, обдумывая его внутреннее убранство. Остальные присоединяются к ней для того, чтобы осмотреть комнату и предложить, как ее можно улучшить. Неожиданно часы Кассандры показывают: «Вероятность смерти в ближайшие пять секунд: 73 %».
— Быстро все на улицу! — кричит она.
Едва они выскакивают из дома, как крыша со всем наваленным на нее мусором обрушивается, заполняя комнату плотной разноцветной массой.
Фетнат смотрит на девушку со странным выражением лица:
— Как ты узнала?
— Женская интуиция, — отвечает Кассандра.
Взгляд африканца становится подозрительным. Девушка со своей стороны пытается понять, что же могло проинформировать Пробабилис, и в конце концов замечает маленькую видеокамеру на вершине шеста.
— А это что?
— Камера слежения. Ким их распихал повсюду, чтобы следить за окрестностями деревни. Такая у него программистская паранойя, — отвечает Орландо.
Что ж, эти камеры слежения, видимо, так или иначе связаны с Интернетом, поскольку Пробабилис видит все, что здесь происходит.
Потом все вместе они начинают разбирать мусор. Затем укрепляют опоры крыши стальными брусами.
— Даже строители церквей порой забывали усиливать опоры свода, — напоминает Ким. Вот все восхищаются аркбутанами, поддерживающими потолок. А сколько их рухнуло на толпу прихожан, пришедших на открытие здания? Про это все забыли.
— И к тому же мы не профессионалы, а любители. Делаем, как можем, — говорит Орландо, заклеивая угол потолка куском скотча.
Чтобы поставить точку в конце своего заявления, он пускает ветры.
— Эй, толстая свинья, не перди у девочки в доме!
— Это отгоняет комаров. И потом, если она с нами, то надо начинать жить, как все. Ей пора научиться: первое — плеваться, второе — рыгать, третье — пукать, четвертое — ковырять в носу, пятое — пить.
— Да, «с волками жить — по-волчьи выть».
— Ты бесишь меня своими поговорками. Но эта — в кои-то веки! — вернее, чем ее противоположность…
Орландо поворачивается к Кассандре:
— Знаешь, Царевна, давным-давно в Канаде первые французские трапперы решили поселиться в лесу. Они все погибли. Выжили только те, кто не мылся. Потому что их вонь отпугивала комаров и кусачих мух. А именно эти насекомые разносили смертельную лихорадку.
Логично.
— Это форма естественного отбора. Чистые умирали, грязные выживали. У природы и у буржуев мораль разная, — подтверждает Фетнат.
Ким Йе Бин поворачивается к девушке:
— Хочешь, скажу тебе самое интересное? Замечено, что люди, которые слишком часто моются, ну, принимают душ несколько раз в день, например, болеют чаще, чем остальные, — видимо, оттого, что они не дают коже вырабатывать защитные вещества. То же самое с младенцами: те из них, кто иногда сосет грязную соску, развивают свою иммунную систему. Дети со стерилизованными сосками, как только попадают в ясли, начинают беспрерывно болеть. Потому что избыток гигиены ослабил их здоровье. Поверь мне, если не хочешь заболеть, никогда не мой руки.
Последнее утверждение явно приводит самого Кима в полный восторг.
— А как ты обо всем этом узнал? — спрашивает Эсмеральда.
— Читаю Интернет.
— А его можно «читать»?
— Его можно «листать». Надо просто уметь находить верную дорогу для прогулок. Я обращаю внимание на информацию, которая никого не интересует. Я уже давно так делаю. Многие вещи открываются с неожиданной стороны, когда присматриваешься к деталям. Кстати, насчет деталей: в каком стиле оформим интерьер Царевне?
Завершив укрепление и герметизацию стен и крыши, Ким приглашает девушку пойти выбрать мебель для дома.
Они уходят из деревни и направляются на юго-запад свалки. Ким приводит Кассандру на вершину холма из женской обуви. Сначала она скользит по куче сандалий, мокасин и шпилек, но потом находит способ передвигаться по этому рыхлому склону. Наверху Ким поддерживает ее, но, несмотря на это, ноги девушки увязают в горе из туфель.
— Историю тебе рассказали. Теперь перед тобой география Свалки, — объявляет он.
Перед Кассандрой расстилается панорама пустыря. Муниципальная Городская Свалка имеет форму правильного прямоугольника, окаймленного изгородью из высоких раскидистых деревьев.
По крайней мере, они нашли удобный способ: спрятать нищету и зловоние.
Ким протягивает ей подзорную трубу, сделанную, по-видимому, в прошлом веке, и показывает пальцем в разных направлениях.
— Итак, к западу — лагерь цыган. Они симпатичные. Собирают металлолом и макулатуру. У них есть свой собственный вход, но я не советую тебе им пользоваться — во всяком случае, до тех пор, пока не состоялось официальное знакомство. Они очень вспыльчивые формалисты.
Кассандра наводит подзорную трубу и различает за горами каркасов автомобилей дымящиеся костры и стоящие кругом кибитки, из которых торчат телевизионные антенны.
— Они делятся с нами скоростным Интернетом и электричеством, когда у нас с этим проблемы. И дают деньги в обмен на золото, что мы добываем из компьютеров. Наша связь с внешним миром зависит от цыган…
Затем Ким показывает в противоположную сторону:
— На востоке — албанцы. Сначала были румыны, потом венгры, потом сербы, но всех прогнали албанцы: они оказались самыми свирепыми. Тут как у динозавров: территорию занимают самые кровожадные.
Кассандра замечает за горами бытового мусора прямоугольные бараки, похожие на домики строителей:
— Албанцы занимаются наркотиками и торгуют живым товаром.
— А что это — живой товар?
