Ее часы по-прежнему показывают: «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 88 %».
Она решает их выключить.
Фонарик ее проводника освещает странные силуэты, похожие на застывших титанов. Попав в круг света, поднявшийся на задние лапы и разинувший пасть динозавр превращается в распотрошенный, стоящий вертикально вагон метро. Страшный великан оказывается грудой покореженных автомобилей, а гигантская стрекоза — разбитым вертолетом.
Кассандре становится легче. Преодолев все эти препятствия, она начинает верить, что в будущем все обязательно наладится. Да и место, сулящее много новых впечатлений, приводит ее в восторг.
Я — в незнакомых джунглях, всего в нескольких километрах от Парижа.
Они переходят лужи по доскам, перелезают через невысокие преграды, поднимаются по зыбким холмам, где ноги с трудом находят точку опоры. Это странное место оказывается гораздо больше, чем она предполагала, идя вдоль ограды.
Наконец вдали появляется огонек, и вскоре они выходят на широкую круглую площадку, посреди которой трещит яркий костер. Вокруг сидят трое, их тени подрагивают на земле.
— Ты издеваешься, Барон? Где ты был? — восклицает женщина с рыжими, собранными в пучок волосами.
В глубоком вырезе ее красного платья виднеется роскошная грудь. Кассандра замечает, что женщина косит. В сочетании с суровым, пронзительным голосом это выглядит забавно.
— Сожалею, Герцогиня, туман.
— Неудачник находит оправдания, победитель — возможности, — усмехается второй незнакомец, молодой парень азиатской внешности.
— Ой, отстань ты со своими идиотскими поговорками! — отвечает викинг.
— Но Маркиз совершенно прав!
Третий человек — пожилой африканец. В отсветах костра его курчавые седые волосы кажутся медными. На нем разноцветный балахон и слишком большие зеленые кожаные тапки с загнутыми носами.
Рыжая встает прямо перед Кассандрой:
— Ну, Барон, что ты принес с охоты?
Тот молча отдает ей труп собаки. Женщина осматривает его, потом откидывает со лба длинные рыжие пряди.
— А это что за дичь? Лань? — спрашивает она, указывая на Кассандру подбородком.
— Девчушку нашел. Заблудилась в болотах. Ее чуть собаки не съели.
— Ну и что? Мы не Армия Спасения. Пусть бы и съели!
— Мне стало жаль ее.
— Отлично. И что мы теперь будем делать с твоей Красной Шапочкой, господин Барон?
Кассандра тем временем осматривается. Над костром вращается вертел, на который насажена обугленная тушка кролика. Африканец подливает в огонь немного бензина, чтобы оживить пламя.
Рыжая подходит к Кассандре и пристально смотрит на нее сверху вниз. Она ощупывает ее грудь, ягодицы, проверяет зубы.
— Ну и кто ты, Золушка?
Кассандра не отвечает. Рыжая оборачивается к остальным:
— Эй, ребята, а вы что думаете про находку Барона?
Старый африканец издали рассматривает Кассандру, чешет свои курчавые волосы, сплевывает на землю.
— Не люблю белых.
Молодой азиат подходит ближе. Это парень лет двадцати, с круглым, плоским лицом и мускулистым телом. В его черных гладких волосах светится ярко-синяя прядь. Под кожаной курткой майка с надписью: «В аду мест нет, и я вернулся». Он обнюхивает Кассандру, медленно обходит ее, потом заявляет:
— Не люблю буржуев.
Он хватает девушку за руки и поворачивает их ладонями вверх.
— От нее не только мылом пахнет, у нее еще и руки чистые, — с презрением говорит он.
Рыжая разочарованно вздыхает:
— Лучше бы ты оставил ее псам. Не люблю девчонок.
— Особенно, когда они моложе и красивее тебя, да, Герцогиня? — усмехается азиат.
Кассандра невозмутимо молчит.
— Слушай, а может, твоя малышка говорить не умеет? Ни слова еще не промолвила. Я глухонемых не люблю.
— Ты что, язык проглотила? Или нами брезгуешь? — спрашивает африканец.
Толстый викинг стучит кулаком по деревянному ящику:
— Ну-ка хватит проявлять нелюбезность по отношению к гостям, иначе наша новая знакомая подумает, что мы плохо воспитаны и лишены чувства гостеприимства.
— Мы? Плохо воспитаны? — негодует рыжая. — Мне будет очень обидно, если кто-нибудь так обо мне подумает!
Она делает глоток пива из бутылки и громко рыгает.
— Но мы все-таки у себя дома. И нам ни к чему туристы, особенно несовершеннолетние, которые к тому же и говорить не умеют! Так что, Золушка, нечего тебе тут делать. Можешь проваливать. Давай! Брысь! Вон отсюда!
Кассандра не двигается с места.
— Ты не поняла? Убирайся, мерзкая богачка! Мы не потерпим людей с чистыми руками! — добавляет жару молодой азиат.
Старый африканец молча берет мертвую собаку, кладет на пропитанную кровью колоду и сильными ударами резака отрубает ей голову и лапы.
Гнев рыжей женщины не проходит.
— Какого лешего ты притащил сюда эту буржуйку? Ты спятил, Барон? Никто не должен знать, что мы существуем, никто!
— Значит, я должен был позволить собакам сожрать девчушку? Узнаю тебя, Герцогиня, бессердечная ты тварь.
— Ты, что, не понимаешь, сколько дерьма принесет нам эта девчонка?
— Прости за выражение, Герцогиня, но заткнись!
— Извини за резкость, Барон, но ты достал меня своими высокопарными наставлениями!
— Не хочется выходить за рамки приличий, Герцогиня, но ты просто толстая свинья с варикозными венами, и я тебя…
Рот Кассандры медленно приоткрывается, и это останавливает ссору. Все нетерпеливо ждут, какими будут ее первые слова.
— …Где я?
Все удивленно смотрят на нее.
— Ах! Видите — заговорила. Она просто не бросает слов на ветер, — говорит старый африканец.
— А может ее так зовут — Гдея, — ухмыляется молодой азиат. — Она, наверное, иностранка.
— Как это ты не знаешь, где ты? — удивляется рыжая женщина.
— Ты что, не чувствуешь, как здесь воняет? — спрашивает азиат.
— Конечно, ведь дождь идет. Дождь на время маскирует запахи, — вспоминает африканец. — Покрывает все жидкой пленкой.
— Иначе по зловонию можно было бы догадаться, где мы, — добавляет молодой человек. — Мы на помойке, которая воняет так, что ты и представить себе не можешь. Смрад. Ужасный запах, который оглушает через ноздри. Да, тут надо иметь тренированный нос. Это место… воняет сильнее всего на свете.
— Она имеет право знать, — шепчет ее спаситель.
