Он храпит.
Она выпивает шампанское одним глотком.
У него блестящий ум. Он образован. Свободен. Он не испугался бросить профессию журналиста, чтобы стать полностью свободным.
Она закрывает глаза.
Его поцелуй...
Лукреция возвращается в музей и растягивается на кровати Моцарта. Она задергивает шторки и засыпает, раздосадованная и очарованная.
Ей снится Исидор.
149
Рука ласкает ее лицо. Сон? Она открывает глаза.
Это Исидор. В реальности.
– Ну, вот и полночь. Это уже не первый день. А второй, – с улыбкой говорит он.
Она смотрит на него огромными изумрудными глазами и, в свою очередь, хитро улыбается.
Ничего не говоря, он берет ее за подбородок и целует.
Медленно, дрожащими пальцами, он расстегивает пуговки ее куртки... и смотрит на соблазнительную грудь.
За его глазом: оптический нерв, затылочная визуальная доля, церебральная кора. Нейроны активизированы. Маленькие электрические разряды вспыхивают по всей длине, а затем высвобождают на концах нейромедиаторы, а те, в свою очередь, производят быструю и сильную мысль. Идеи, подобно сотне обезумевших мышей, носятся по огромному лабиринту его мозга.
Спустя несколько минут Исидор и Лукреция полностью обнажены, горячие тела прижаты друг к другу.
Гипофиз его мозга перевозбужден. Он с излишком выбрасывает тестостерон, который ускоряет биение сердца, чтобы кровь прилила там, где это нужно.
У нее в мозгу гипоталамус в избытке вырабатывает эстроген, вызывающий выброс молочных гормонов, из-за чего она ощущает покалывание в животе, в сосках, а еще – желание плакать.
Он не может насмотреться на Лукрецию. Он сожалеет, что не может перейти на более мощный режим запоминания. Двадцать пять кадров в секунду, сто, двести кадров, а позже, когда он захочет, можно промотать ленту назад и остановиться на нужном изображении.
Люлиберин, эстроген и тестостерон вливаются в потоки, текущие по артериям, венам, капиллярам. Словно неистовые лососи, они бурлят в крови.
Сердцебиение обоих учащается. Дыхание тоже.
Волна поднимается, поднимается.
Их тела танцуют. В эти драгоценные мгновения появляются несколько уровней восприятия. Если смотреть со стороны, виден забавный зверь с двумя головами и восьмью конечностями, нечто вроде розового спрута, сотрясаемого резкими судорогами. Ближе – горящий в огне кожный покров.
Половые органы, входя один в другой – удар смягчают волосяные покровы, – образуют ось, которая превращает любовников в сиамских близнецов.
Мышцы требуют сахара и кислорода, чтобы справиться с напряжением.
Таламус у обоих пытается скоординировать деятельность клеток.
Гипоталамус контролирует все в целом.
В церебральной коре, наконец, созревает мысль.
Я люблю ее, – думает он.
Он меня любит, – думает она.
Они думают, и – уже не думают.
Полное затмение.
Ему кажется, что он сейчас умрет. Сердце останавливается... Он видит, как возникают две энергии: Эрос и Танатос, два олимпийских бога, гиганты из тумана, тесно переплетенные один в другом.
Сердце вторую секунду остается неподвижным. Он закрывает глаза.
Красная завеса.
Каштановая завеса.
Черная.
Белая.
Слитые половые органы превращаются в проводник, передающий «человеческое электричество» на частоте в восемь герц. И теперь сердце начинает биться на восьми герцах. В конце концов и мозг тоже переходит на восемь герц. Оба полушария замыкают круг и перемещаются в фазу: волна мозга попадает на волну сердца, а та – на волну пола.
Мозговая железа в их головах, придя в действие, выбрасывает эндорфин, кортизон, мелатонин, а затем – природный ДМТ.
В свою очередь стимулируется крошечная точка, которую Феншэ и Мартен назвали Последним секретом. Ощущение становится в десять раз сильнее.
Они замечают, что есть три вида любви, как и писали древние греки:
Эрос – физическая любовь, секс;
Агапе – любовь как чувство, сердце;
Филия – любовь к разуму, мозг.
Когда они объединяются, получается тот самый нитроглицерин, который медленно взрывается на волне в восемь герц.
Любовь с большой буквы, о которой рассказывают все легенды и о которой пытаются говорить все художники. Секс, сердце, мозг – в гармонии.
Чакра 2, чакра 4, чакра 6.
Восьмигерцовая волна, созданная этими элементами, выходит из мозга, пересекает материю и распространяется вокруг них. Волна любви. Они уже не совокупляющаяся пара, а маленький излучатель космической энергии в восемь герц.
Сознание у них слегка изменилось.
Меня больше нет.
На мгновение перед Исидором приоткрываются некоторые тайны мира.
Кто я такой, что заслужил это?
Перед Лукрецией приоткрываются другие мирские тайны.
Я брежу?
Она замечает, что через Вселенную проходят длинные тонкие волокна, такие же, из каких состоит мозг на волокнистом ядре.
Арфа.
Повсюду линии, которые идут от одной точки к другой и, перекрещиваясь, образуют ткань.
Космические струны. В пространстве есть космические струны, которые колеблются, подобно струнам арфы. Эти струны вибрируют на волне в восемь герц и освобождают звезды, словно пылинки.
Струны, волокна, узлы. Вселенная вплетена в ткань. Полотно. Вселенная – это нарисованная картина. Изображение создается и меняется. Вселенная – продуманная картина.
На ноте «си»...
Этот мир видится кому-то во сне, а мы думаем, что он существует на самом деле. Время – часть этого сна, оно всего лишь иллюзия, но, если мы осмеливаемся думать, что время не непрерывно, значит, мы больше не ощущаем, что у всего есть начало, середина и конец. Я одновременно и зародыш, и молодая женщина, и старушка. Шире: я – один из сперматозоидов в мошонке моего отца и уже труп, похороненный на кладбище, с надписью на могиле: «Лукреция Немро». Еще шире: я – желание в разуме моей матери и воспоминание в умах тех, кто меня любил.
Она чувствует себя просветленной.
Я намного больше, чем «я».
Они продолжают лететь. Ни малейшего страха. На некоем уровне их сердца перестают биться.
Что происходит? – думает он.
