– У вас есть время на размышления...
Жан-Луи Мартен снова подумал о «былом».
«Раньше я был счастлив. Стоит ли терять все, чтобы понять, какими ценностями я обладал?»
Доктор Феншэ закусывает губу.
До сих пор все пациенты с LIS, которым он предоставлял выбор, предпочитали смерть.
Глаз Жана-Луи Мартена оставался удивленно-неподвижным. Зрачок уменьшился от старания лучше понять то, что выражает лицо врача.
«Он не обязан делать это. Он идет на риск. Ради меня. Убив меня, когда-нибудь он поплатится за это. Другой не стал бы спрашивать мое мнение. Во имя клятвы Гиппократа, которая обязывает врача любой ценой спасать жизнь. Это самый удивительный момент в моем существовании и самое тяжелое решение, какое я когда-либо принимал».
Уставший, с опущенными глазами, доктор пальцем поправляет очки на носу, словно даже взглядом не желая влиять на своего больного; он снова заговорил:
– Решать вам. Но я должен сообщить вот что: если вы решите жить, я больше никогда не предложу вам смерть и всеми силами буду биться за то, чтобы вы жили как можно дольше. Подумайте хорошенько. Одно моргание – да, два – нет. Итак, ваш выбор?
19
– Ниццкий салат без анчоусов, соус налить сбоку. Томаты, пожалуйста, очистите, их кожицу я не перевариваю. А какой у вас уксус?
– Малиновый, мадемуазель.
– Вы не могли бы положить благовонный моденский уксус? Я его обожаю.
Исидор, очень любящий смесь сладкого и соленого, заказывает авокадо с креветками и грейпфрутом.
Официант записывает заказ. В качестве основного блюда Лукреция выбирает курицу по-провансальски. Но без помидоров и с соусом сбокэ. И никакого лука тоже. Она спрашивает, нельзя ли заменить гарнир из жареного картофеля зелеными бобами, сваренными на пару. Официант, привыкший к непростым клиентам, со спокойным видом зачеркивает, делает пометки на полях. Исидор берет налима с вареными овощами. Он хочет оставить место для десерта.
– Подать мсье карту вин? У нас есть отличное розовое вино из Бандоля.
– Нет. Дайте «Оранжину лайт» с сиропом из оршада, – решает Лукреция.
Перед уходом официант зажигает две свечи, украшающие стол. Исидор и Лукреция сидят за столиком в ресторане-кабаре «Веселый филин».
Зал не очень большой, на стенах и на потолке висит около сотни масок, изображающих человеческие лица с широко раскрытыми глазами. Создается впечатление, будто толпа людей из каждого угла рассматривает гостей.
Над сценой написано: «ГОСПОДИН ПАСКАЛЬ. ГИПНОТИЗЕР».
– Вы верите в гипноз?
– Я верю в силу внушения.
– Что вы имеете в виду?
– Какого цвета снег?
– Белого.
– Какого цвета бумага?
– Белого.
– Что пьет корова?
– Молоко...
На лице Исидора появляется победоносная улыбочка.
– Черт. Воду, а не молоко. Браво. Вам удалось меня запутать, – признает Лукреция.
На закуску им приносят тапенаду, и они едят, осматривая зал.
Справа от них мужчина громко кого-то убеждает в чем-то по мобильному телефону, а его сотрапезник пытается сохранить спокойствие в надежде, что скоро и у него зазвонит мобильник, чтобы, в свою очередь, поставить приятеля в неловкое положение.
На столике завибрировал телефон Лукреции. Исидор Катценберг бросает на нее вопросительный взгляд. Она смотрит на определитель номера и выключает телефон, решив, что не хочет говорить с тем, кто звонит.
– Тенардье звонила. Я отключила мобильник, чтобы нам никто не мешал... – извиняется она.
– Мобильник – новая современная форма бестактности, – замечает Исидор.
Вокруг них все едят молча. Исидор внимательно осматривает людей, скатывая шарики из хлебного мякиша.
– Умереть от любви, умереть от любви, Жиордано пошутил... – ворчит он, схватив шарик.
– Умереть от любви – прекрасно! Любить. Л-Ю-Б-И-Т-Ь так, чтобы в голове все взорвалось. Конечно, любитель помудрствовать, вы слишком умны, чтобы понять силу чувств! – отвечает Лукреция Немро.
Одним глотком он выпивает свой сироп из оршада.
– Феншэ убили, я в этом уверен. И это не Наташа Андерсен.
Журналистка берет его за подбородок. Ее большие зеленые глаза блестят в свете горящих свечей. Грудь вздымается от возмущения.
– Исидор, скажите честно: вы хоть раз произносили слова «я люблю тебя»?
Он высвобождается.
– Это фраза-ловушка. Лучший способ охмурять наивных. Я считаю, за этими словами скрывается лишь желание обладать кем-либо. Я никогда не хотел никем обладать и никогда никому не позволял обладать мной.
– Тем хуже для вас... Как же вы можете найти убийцу, если не способны отыскать любовь?
Он со злобой сминает хлебные шарики в один огромный ком, который проглатывает; а потом отпускает фразу, которую только что отшлифовал в своей церебральной мастерской:
– Любовь – это победа воображения над интеллектом.
Она пожимает плечами и думает, что ее собеседник способен только на умствования. И ни на что больше. Мозг без сердца.
Им подают закуски.
Лукреция берет листик салата и, как грызун, обкусывает его резцами.
– Я больше не собираюсь терять время в Каннах. По-моему, никакого расследования уже не надо, мой дорогой Исидор. Любовь существует, Самюэль Феншэ ее повстречал, и она убила его. Тем лучше для него. Я тоже надеюсь умереть от любви. Завтра я вернусь в Париж и продолжу заниматься мозгом в больнице Питье-Сальпетриер, где, по вашим словам, есть новейшее неврологическое отделение.
Внезапно лампы гаснут, оставляя присутствующих в полумраке свечей.
– А теперь, как и всегда, большое представление: сеанс гипноза с господином Паскалем Феншэ. Прошу вас отключить мобильные телефоны.
Все повинуются.
На сцену выходит человек в черном смокинге с блестками и приветствует аудиторию.
Лукреция и Исидор узнают в его лице знакомые черты. Только по сравнению со скончавшимся братом он несколько выше, без очков, более сутулый и кажется старше.
Паскаль Феншэ начинает представление речью о возможностях внушения. Он вспоминает русского ученого Павлова, которому удалось заставить собаку выделять слюну при звуке звонка.
– Это называется приобретенный рефлекс. Кого угодно можно запрограммировать на действие при данном обстоятельстве или в данный момент. Никогда не случалось, чтобы вы говорили себе: «Хочу проснуться без пятнадцати восемь без будильника», и вы действительно просыпались ровно без пятнадцати восемь? Ни минутой раньше, ни минутой позже.
