Лила кивает, потом спрашивает, можно ли поехать со мной.
По непонятным мне в стрессовой ситуации причинам мне становится легче оттого, что она это предложила. От её присутствия.
– Хорошо, – говорю я, – если папа не против.
– Нет. Я уже сказала ему, что вы за мной заедете, но ещё эсэмэску отправлю. – Она обегает машину, садится и в ту же секунду, как за ней закрывается дверь, достаёт из кармана куртки телефон.
Я быстро разворачиваю машину, еду вправо к Ордвэю и прошу Лилу рассказать мне об их разговоре с Полли. Я чувствую на себе её взгляд. Она жмётся, потом наконец говорит:
– Она сказала, у неё есть доказательства, что фото сделала не она. И что есть другие фото. Других девушек.
– Какие фото?
– Ну, знаете… такие… стыдные… сексуального характера. Она не может о таких рассказать мистеру Кво или своим родителям.
Дело принимает жуткий оборот, и я крепче сжимаю руль, чтобы не тряслись руки.
– Лила, – говорю я, – эти фото сделал Финч?
– Да. Вместе с Бью, как оказалось, – отвечает она мягко. – Я бы ей не поверила… но она отправила мне одно из них. Там была я. И Финч. Когда я отключилась. И это было… просто ужасное фото.
– О господи, – шепчу я. Моё сердце рвётся на куски.
Давя на газ, я вижу Финча. Идеального младенца, спящего у меня на руках. Энергичного пятилетнего малыша, готовящего рагу из репы на ступенях Парфенона. Десятилетнего мальчишку, строящего замки из песка с дочками Джули вдвое младше него.
Я просто не могу поверить в то, что происходит. В то, каким человеком стал мой сын постепенно и вместе с тем внезапно.
И всё же верю. Потому что порой мы не видим того, что совсем рядом.
Когда мы подъезжаем к дому Полли, мне удаётся сконцентрировать все мысли на ней, на том, что нужно сделать прямо сейчас. В доме горит свет, на парковке две машины. Я расцениваю это как хороший знак, хотя сценарий может быть каким угодно.
– Что нам делать? – спрашиваю я, как будто Лила – взрослая, а я – ребёнок.
– Не знаю. Позвонить в звонок? – говорит Лила, и тут в окне появляется фигура. – Это она?
– Не вижу… может, её мама.
– Надо зайти и выяснить.
– Да, – говорю я, парализованная страхом.
Лила распахивает дверь и выходит из машины. Я смотрю, как она направляется к дому, и поражаюсь её смелости. Заставляю себя пойти за ней, и, когда она жмёт кнопку звонка, замечаю, как сильно её мужественный профиль похож на профиль её отца.
Несколько секунд спустя мы слышим, как кто-то подходит к двери. Задержав дыхание, сморю в глаза мистеру Смиту, внезапно забыв, как его зовут.
– Добрый вечер, Нина. – Сперва вид у него ошарашенный, потом сердитый и, наконец, спокойный. – Что привело вас сюда так поздно?
Я уже собираюсь ответить, но он переводит взгляд на Лилу.
– А ты…
– Лила Вольп. Девушка с фотографии. – Она говорит быстро и по делу. – Но мы здесь не поэтому, мистер Смит. Мы здесь, потому что вы и миссис Смит не отвечаете на наши звонки… и Полли тоже. И я… мы… очень за неё волнуемся.
Он хмурит лоб и спрашивает:
– Почему вы волнуетесь?
– Ну… это… Полли сегодня мне звонила… и она была очень расстроена…
– Она расстроена. – Он бросает на меня сердитый взгляд.
– Она здесь? – настаивает Лила.
– Да. В своей комнате. – Теперь он по-настоящему разозлён. – Но ничего нового она вам не скажет.
За его спиной появляется мать Полли.
– И мы тоже, – говорит она.
– Я знаю, – отвечаю я, – и мы просим прощения, что врываемся в ваш дом, но… не могли бы вы только… проверить, как она там? Лила волнуется, что с Полли может случиться ужасное…
– Что именно вы предполагаете? – ледяным тоном спрашивает миссис Смит, выступая вперёд.
– Я предполагаю, что ваша дочь может совершить с собой нечто страшное. – Теперь мой голос выражает весь охвативший меня ужас.
Я вижу, как выражения их лиц мгновенно меняются, как они разворачиваются и бегут вверх по винтовой лестнице. Мистер Смит перешагивает по две ступени сразу, жена не сильно отстаёт.
Меня вновь парализует страх. Я поворачиваюсь к Лиле и смотрю на неё – все мои эмоции написаны у неё на лице. Секунду спустя мы слышим жуткий визг.
Они кричат «Полли!», потом – чтобы мы звонили 911. Лила первой находит свой мобильный, пальцы нажимают три чудовищные цифры.
– Я звоню, потому что у нас экстренный случай, – говорит она дрожащим голосом, но медленно и ясно. – Попытка самоубийства. Да, прямо сейчас… девушка… семнадцать… Адрес? Сейчас, минуту… – Она смотрит на меня широко распахнутыми от ужаса глазами.
У меня снова провал в памяти. Я не в состоянии вспомнить даже название улицы. Да что со мной не так, думаю я, пока Лила несётся по ступеням, вопя:
– Мне нужен ваш адрес! Я звоню 911!
Я вновь слышу истерический визг. Потом тишина. Потом Лила появляется на лестнице, бешено жестикулируя:
– Миссис Браунинг! Уберите машину с парковки! «Скорая» едет!
В шоковом состоянии я делаю всё, что требует Лила, бегу к машине, потом назад в прихожую, где хожу взад-вперёд и молюсь. За Полли. И за Лилу.
Глава двадцать девятая
Лила
В это невозможно поверить. И в то, что я делаю, и в то, что разворачивается на моих глазах секунда за секундой. Всего несколько часов назад Полли была моим главным врагом, а теперь я стою в углу её огромной спальни, стены которой выкрашены в приглушённый серо-лавандовый, и наблюдаю самый личный, самый трагический эпизод её жизни. Эпизод, который может закончиться смертью.
Родители, конечно, тоже здесь, оба в истерике, которая усиливается, когда приезжают два парамедика, обе женщины, обе нереально крутые. Они делают то, что я множество раз наблюдала в «Анатомии страсти»
[33] и других сериалах и фильмах. Измеряют показатели жизнедеятельности. Переносят Полли с кровати с балдахином (я видела такую в каталоге и пришла в восторг) на носилки. Разрезают её чёрную толстовку сверху донизу огромными ножницами. Вскрывают упаковки со стеклянными трубками, вводят одну из них Полли в горло. И всё это время переговариваются на особом, медицинском языке и стараются не подпускать мистера и миссис Смит.
Когда всё тело Полли содрогается в конвульсии, мать в ужасе рвётся к ней, но одна из парамедиков смотрит на меня и говорит:
– Успокойте её.
