– Брось! – кричу я. – Ты не сделала ничего плохого! У тебя просто был секс с тем, кто тебе нравится!
– Ты не знаешь моих родителей, – говорит она, и её голос почему-то звучит как будто издалека. – Я больше не могу с этим жить… я просто хочу исчезнуть… навсегда.
– Не надо, подожди! Полли! – но она уже не слышит моих криков.
Мысли сменяют друг друга с бешеной скоростью. Я пытаюсь понять, что мне делать, и слышу, как папа зовёт обедать. Я так хочу его видеть – лишь бы не оставаться одной – что пулей бегу к столу.
– Вуаля. Спагетти с мидиями, – говорит он. – Сделаем вид, что они не из банки, а брокколи – не из упаковки!
Я с трудом натягиваю улыбку, но он, конечно, видит, что она фальшивая, и спрашивает:
– Всё очень плохо?
– Да, пап. – Меня трясёт. – Да. Очень.
– Поговори со мной, – просит он. Над тарелками с пастой поднимается пар.
Я хочу всё рассказать ему. Я очень хочу. Я набираю в грудь побольше воздуха и пытаюсь ему рассказать. Но не могу. Только не об этом. Мне вновь очень сильно хочется, чтобы мама была рядом. Может быть, не моя мама. Просто нормальная мать.
– Лила? Что случилось?
Я качаю головой и говорю правду. Что я очень его люблю и что он чудесный отец, но такое я не могу с ним обсуждать.
– Прости, пап.
Я жду, что он расстроится, может, даже разозлится, но он вдруг достаёт из кармана бумажку и придвигает ко мне.
– Вот, – говорит он.
Я смотрю на бумажку и вижу полное имя Нины Браунинг, выведенное мелким, аккуратным почерком. Под ним написан номер телефона.
– Она дала его мне, чтобы я передал тебе.
– Зачем? – Я беру бумажку и, к своему изумлению, понимаю – ни на что на свете я не променяла бы её.
Папа пожимает плечами и говорит:
– Думаю, она просто беспокоится о тебе. И ты ей нравишься. Она сказала, можешь ей звонить. В любое время.
– Ух ты! Это так мило.
Папа кивает.
– Да. Она милая. – Потом, подняв вилку вверх, предлагает сесть за обед.
– Пап, можно я не буду? – прошу я.
Он удивлён и немного расстроен, но говорит лишь:
– Да, конечно. Поешь попозже.
Я вновь возвращаюсь в спальню с бумажкой в руке и набираю номер.
– Миссис Браунинг? – говорю я, когда она тут же отвечает:
– Да. Это Лила?
– Да. Папа дал мне ваш номер… Вы не очень заняты?
– Нет, – отвечает она. – Я допиваю кофе в «Бонго» неподалёку от вас.
Мне становится легче оттого, что она совсем рядом. Я спрашиваю, не могла бы она подъехать. Мне нужно с кем-то поговорить о Полли. Это срочно. Я волнуюсь, что Полли может совершить с собой нечто ужасное.
Её голос спокоен, и она пытается успокоить меня. Она уверяет меня, что прямо сейчас позвонит родителям Полли, а потом приедет ко мне.
– Вы уверены? – Я чувствую себя виноватой. – Уже так поздно…
– Ничего страшного, Лила, – говорит она. – Я приеду.
Глава двадцать восьмая
Нина
После визита к Тому и Лиле я не еду домой. Я просто не могу.
Продолжаю нарезать круги, но на этот раз у меня есть цель. В каком бы я ни была отчаянии, сейчас у меня появились пусть неясные, но всё же перспективы, а ещё надежда. Я присматриваю себе будущий дом и пытаюсь представить, как начну новую, совсем другую жизнь. Мне кажется, восточный Нэшвилл поможет найти ответ. Не единственный возможный ответ – в общем-то, я могу какое-то время пожить и в Бристоле. А может быть, сниму квартиру возле Принстона или другого колледжа, куда поступит Финч. Но если я останусь в Нэшвилле, я хочу жить на этой стороне реки, где поменьше таких людей, как Кирк и Мелани, и побольше таких, как Том и Лила. Я точно знаю лишь одно: самое ценное, что у меня есть, – Финч, и где бы я ни очутилась в итоге, я сделаю всё, чтобы он стал хорошим человеком. Я знаю, он может таким стать.
День сменяется вечером, я захожу в то самое кафе, где мы с Томом впервые встретились. Наш столик занят, но я сажусь напротив, раскладываю на столе брошюры о недвижимости и газеты, которые насобирала в течение дня. Достаю из сумочки ручку и, прихлёбывая латте без кофеина, обвожу подходящие объявления. Позволяю себе немного помечтать о возможностях новой жизни, которая ждёт нас с Финчем.
Когда я собираюсь идти домой, мне вдруг звонят с незнакомого номера. Сперва я думаю, что это риелтор, поскольку уже созвонилась с несколькими. Но мне отвечает девичий голос.
– Миссис Браунинг?
– Да, – говорю я. – Это Лила?
– Да. Папа дал мне ваш номер… Вы не очень заняты?
– Нет, – отвечаю я. – Я допиваю кофе в «Бонго» неподалёку от вас.
– Ой, ничего себе, – говорит она, потом выпаливает: – Можете за мной заехать?
– Сейчас? – удивляюсь я.
– Только если можете… я просто очень волнуюсь, а папе это не расскажешь… – лепечет она, потом несколько раз повторяет слово «срочно». Говорит, что беспокоится о Полли. Что та может совершить с собой нечто ужасное.
– Почему ты так думаешь? – спрашиваю я, направляясь к машине. – Что случилось?
– Она просто очень, очень расстроена из-за всего.
Я говорю себе, что девушки в её возрасте склонны драматизировать, и всё же вспоминаю звонки, на которые отвечала на горячей линии, и ученицу Виндзора, покончившую с собой. По этой причине мы с Кирком и пошли на раут в ночь, когда Бью устроил вечеринку.
– Солнышко, я попробую дозвониться до Смитов, а потом сразу к тебе, о′кей?
– Вы уверены? – говорит она. – Уже так поздно…
– Ничего страшного, Лила. Я приеду.
Чувствуя вялотекущую, но всё же панику, я гуглю телефонный справочник Виндзора, нахожу домашний и мобильный номер Смитов. Я не жду, что они ответят – они и не отвечают, и оставляю множество сообщений с просьбой перезвонить мне. Это срочно, добавляю я, дело касается Полли.
Потом завожу машину и второй раз за сегодня еду в направлении к Эвондейлу.
Подъехав, вижу, что возле дома стоит Лила в высоких белых сапогах, светлых джинсах и серебристой куртке-бомбере, которая вся переливается в свете фар. Я никак не могла бы проехать мимо, но она изо всех сил машет мне, потом бежит к машине.
– Здрасьте, – говорит она, запыхавшись. – Вы звонили родителям Полли?
– Да. Пыталась, но никто не ответил.
– И она тоже не отвечает.
– Ладно. – Я стараюсь держать себя в руках. – Думаю, поеду к ним и постучу в дверь, просто чтобы убедиться.
