– Например?
– Например, честность, и правда, и характер.
– О господи, Нина, – говорит она, – можно подумать, ты считаешь себя лучше нас.
– Лучше кого? – Мне искренне хочется узнать ответ на этот вопрос.
– Своего мужа. И всех своих друзей. По крайней мере мне казалось, что мы – твои друзья.
– Да, – говорю я, – мне тоже так казалось.
Глава двадцать седьмая
Лила
Спустя несколько минут после того, как мы вернулись от папиной подруги Бонни, о существовании которой я узнала только сегодня, к нам заявляется миссис Браунинг. Папа в спальне, поэтому я открываю дверь, немного успокоившись и радуясь, что у него всё же есть друзья.
– Привет, Лила. – Вид и голос у неё уставшие. Она в простой одежде, ненакрашенная, волосы стянуты в растрёпанный хвост.
– Здравствуйте, миссис Браунинг. Хотите войти?
– Да. Если можно, я хотела бы поговорить с тобой и с твоим папой, – говорит она, и в ту же самую секунду он появляется в коридоре, у меня за спиной. Я готовлюсь к неприятному разговору, но общение с Бонни, по всей видимости, успокоило и его, потому что он просто здоровается и приглашает её войти. Мы все идём в гостиную, они садятся на диван, а я – на папин стул. Миссис Браунинг, опустив глаза и глядя на свои руки, начинает разговор.
– Мне так жаль, что всё это происходит. – Она смотрит на папу, потом переводит взгляд на меня.
– Всё хорошо, – говорю я, уверенная, что папа сейчас скажет – ничего хорошего. Но он отвечает лишь:
– Спасибо вам, Нина.
– Да, – говорю я, – спасибо.
Миссис Браунинг глубоко вздыхает, потом обращается ко мне:
– Можно вопрос, Лила?
Я киваю, неотрывно глядя на неё.
– Как ты думаешь, кто сделал эту фотографию? Финч? Или Полли?
Я молчу – не потому, что сомневаюсь в ответе, а потому, что чувствую: она или папа спросят, почему я так думаю, а мне очень трудно облечь свои мысли в слова.
– Ну же, Лила, расскажи нам, – просит папа.
– Я думаю, это Полли, – выдыхаю я. – И это слово на нашем крыльце тоже написала она. Я думаю, это всё из ревности… она же знала, что теряет Финча. И вот теперь она его потеряла. Навсегда.
Мои щёки горят при воспоминании о том, чем мы с Финчем занимались в подвале. Я знаю, у Полли есть очень веская причина ревновать. Мне стыдно смотреть на папу и страшно, что он обо всём догадается.
– Но разве они уже расстались, когда вы устроили вечеринку? – У миссис Браунинг такой сконфуженный и взволнованный вид. – Когда было сделано фото?
– Ну, официально – нет. – Я пожимаю плечами, признавая про себя, что, пожалуй, в рассказе Финча в самом деле есть несостыковки. Но потом вспоминаю, как он смотрел на меня в кухне Бью, и всё снова обретает смысл.
Папа и миссис Браунинг ждут, когда я скажу что-нибудь ещё, но я молчу, и они смотрят друг на друга. Как будто разговаривают глазами. Не так, как мы с Финчем, а как два человека, увязшие в одном дерьме и решившие держаться вместе. Я потихоньку встаю и выскальзываю из комнаты, и облегчение оттого, что никто из них не пытается меня остановить, безмерно.
И вот я наконец снова одна. Я закрываю дверь, беру телефон и забираюсь в кровать. Всё, чего мне хочется – поговорить с Финчем. Я уверена, у него есть хорошие новости, и пройдёт всего несколько часов, прежде чем его репутация будет восстановлена. Ещё один шаг, и мы будем вместе – если мы ещё не вместе.
Но я вижу, что Финч не звонил и не писал мне. Зато пришло сообщение от Полли. У меня сжимается сердце. Меньше всего мне сейчас хочется читать новые гадости. Но нельзя же просто взять и оставить без внимания послание от врага. Поэтому открываю и читаю.
Дорогая Лила,
Мне так стыдно, что я назвала тебя шлюхой. Это было очень мерзко, и на самом деле я так не считаю. Мне просто было очень плохо, и я не понимала, что говорю. Но я НЕ делала эту фотографию. Её сделали Финч и Бью. У меня есть доказательства. И ещё кое-что важное, что я хочу тебе показать. Позвонишь мне? Прошу тебя, Лила. Я в отчаянии, мне очень страшно, я тебя умоляю.
От всего разбитого сердца, Полли.
Дочитав, я говорю себе, что она замыслила очередную мерзость. Прикрывает свою задницу, хочет всё свалить на Финча, исходит ядом от злости и ревности. Ненавидит меня. Я говорю себе: надо удалить сообщение и стереть из памяти до последнего слова.
Но я не могу. Потому что в глубине души мне тоже очень страшно.
День ползёт медленно. Я перечитываю письмо снова и снова, и с каждым разом мне всё страшнее. Ещё хуже мне оттого, что Финч не звонит и не пишет. В конце концов я засыпаю, выставив звонок на полную громкость просто на всякий случай.
Где-то в шесть часов просыпаюсь и вижу новое сообщение от Полли. На этот раз фото. Собравшись с силами, жму на него, жду, пока загрузится, чувствуя – ничего хорошего там нет.
Но то, что я вижу, ужаснее, гораздо ужаснее, чем я могла себе представить.
Это ещё одна фотография меня на кровати Бью. Моё лицо крупным планом и полутвёрдый член, который лежит на моей переносице, почти касаясь губ. Сначала мне кажется, это фотошоп – настолько ужасное, мерзкое, отвратительное фото. Несколько секунд спустя я понимаю – оно настоящее. Моего лица в самом деле касается член. Я не уверена, чей, но мне кажется, я его узнаю, как и руку, в которой он зажат.
Сердце бешено колотится. Приходит новое сообщение:
Пожалуйста, пожалуйста, позвони мне!
И я звоню.
Полли говорит только «привет», но по голосу я понимаю, что она плакала, и очень долго.
– Где ты это взяла? – Мне слишком страшно, чтобы расплакаться самой. – Это Финч прислал?
– Нет. Перекинула с его телефона. Они не знают, что оно у меня, – бормочет она сбивчиво.
– Они? – спрашиваю я, хотя прекрасно знаю, кто его сообщник.
– Финч и Бью. Я нашла ещё много фото, где они с девушками, – говорит она. – Со мной тоже.
– С тобой? – Я в шоке.
– Да. И видео… где мы занимаемся сексом, – мямлит она. – Он говорил мне, что удалил их, но они все у него в телефоне…
– О господи, Полли! – кричу я, окончательно потеряв над собой контроль. – Ты должна сообщить об этом! Мы обе сообщим.
– Нет, – говорит она. – Я не могу. Родители меня убьют.
– Но мы не можем этого так оставить! Не можем!
– Уже слишком поздно.
– Почему поздно, ты чего? Почётный совет завтра. Совсем не поздно!
– Я не могу… пусть лучше у меня будут проблемы из-за этого, чем мои родители увидят…
