– Может быть, кто-то… расскажет, в чем дело?
– Не вопрос! – рявкает Том, вне себя от бешенства. – Кто-то написал на нашем крыльце «шлюха».
– О господи, – говорю я. – Мне так жаль.
Не обращая внимания на мои слова, Том продолжает:
– Финч говорит, это сделала Полли.
Краем глаза я вижу, как Финч кивает. Полли скулит:
– Это не я! Честное слово!
Отец вновь пытается её успокоить. Том говорит:
– Уж не знаю, её это художества или не её, но вчера она назвала Лилу шлюхой. У вас дома. Полли признаёт, что так оно и было. Очень мило с её стороны.
– Она очень раскаивается, что так назвала Лилу, – говорит отец Полли. – Но с вашим крыльцом она не имеет ничего общего. Весь вечер она провела дома, с мамой.
Уолтер пытается вмешаться, но его перебивает Том:
– И ещё Финч к тому же заявляет, что не делал ту фотографию. И что её сделала Полли, а он всё это время её прикрывал.
– Неправда! – кричит Полли, вся в слезах и соплях. – Это ужасная ложь!
– Лжёшь здесь только ты, – очень спокойно отвечает Финч. Уолтер вздыхает и говорит:
– Ну, надеюсь, завтрашнее заседание внесёт в вопрос некоторую ясность.
– Ясность? – кричит Том. – Пока что ясно видно только одно – над моей дочерью издеваются, и кто-то из этих двоих врёт. Может быть, оба. Может быть, всё это отлично продуманный сценарий, чтобы никого не обвинили.
– Уверяю вас, мистер Вольп, ничего подобного, – говорит отец Полли. – Моя дочь назвала вашу отвратительным словом, но…
– Но что? – шипит Том. – Ничего страшного, пустяки?
– Том, пожалуйста. Я понимаю, это тяжело, но постарайтесь успокоиться, – просит Уолтер.
– Не смейте меня успокаивать. Это цирк! Настоящий цирк! – Том резко встаёт, отпихивает стул и рвётся к двери. – Кто-нибудь, приведите сюда мою дочь! Быстро!
Уолтер в совершенном смятении хватает телефон, какое-то время выжидает, потом говорит:
– Попросите, пожалуйста, Лилу Вольп подойти в главное здание. Да. Прямо сейчас, пожалуйста.
Том выбегает и с шумом захлопывает за собой дверь. Я вскакиваю со стула, сердце бешено колотится. Я смотрю Финчу в глаза.
– Клянусь, мам, – шепчет он, – я этого не делал.
Глава двадцать пятая
Том
Не знаю, три секунды прошло или три минуты, но когда Лила всё ещё не появляется в коридоре, я начинаю колотить по стойке регистрации, и орать на эту зануду секретаршу, и требовать, чтобы мне сейчас же привели мою дочь. Я даже рвусь по коридору в направлении классов.
– Мистер Вольп, вам туда нельзя! – Секретарша встаёт со стула, испуганная, будто я – вооружённый террорист. Дрожащим голосом она заявляет, что если я сделаю ещё шаг, она нажмёт на кнопку.
Я останавливаюсь, разворачиваюсь и иду к ней.
– Пожалуйста, не делайте вид, будто вы не понимаете, что здесь происходит. Потому что я полностью уверен – вы понимаете всё!
Я снова стучу по стойке – просто так, на всякий случай – и тут из-за угла ко мне несётся Лила, вне себя от стыда.
– Папа! Что ты делаешь? – кричит она. Секретарша с любопытством взирает на нас поверх очков.
– Пошли. Мы уходим. Сейчас же.
– Я не могу уйти, папа! – Она с отчаянным видом оглядывается по сторонам. – У нас контрольная по естествознанию! И я все вещи оставила в кабинете!
– Сейчас же! – ору я.
Она вновь пытается что-то возразить, но я разворачиваюсь и иду к двери. Я нервничаю, потому что не знаю, как быть, если она за мной не пойдёт, но уверен, что секретарше всё-таки придётся нажать на кнопку. К счастью, мне не приходится это выяснять, потому что спустя несколько минут я слышу за спиной шаги Лилы.
Я иду быстрее, мои шаги всё шире и шире. К тому времени как мы добираемся до машины, Лила совершенно выходит из себя и так бурно рыдает, что начинает задыхаться. Мне хочется обнять её и успокоить, но злость и желание выбить из этих богачей всё дерьмо пересиливает сочувствие.
Поэтому я завожу мотор, обгоняя бесчисленных засранцев на «Рендж Роверах», БМВ и «Мерседесах». Господи, о чём я только думал, отправляя дочь к этим бездушным лживым сукиным детям, которых волнуют только деньги? Почему я не усвоил урок, когда был мальчиком и подносил клюшки в гольф-клубе? Когда спал с Деланей и понимал, что был для неё куклой, что она использовала меня, чтобы позлить папочку и своё сраное высшее общество? Ну вот, теперь Лила тоже стала куклой, и я не собирался это терпеть. Больше мой ребёнок не пойдёт в эту чёртову школу. Никакое образование этого не стоит. Что она получит в итоге? Что ей даст элитарное образование? Элитарных друзей и мужа вроде Кирка Браунинга? Хрена с два. Пусть лучше Лила живёт от получки до получки, как я, чем станет такой, как эти уроды. Пусть лучше она, как я, останется совсем одна, чем будет одной из них.
Мы против них.
Эти мысли барабанным боем стучат в моей голове, пока я веду машину. Автострада переполнена, поэтому я еду через город, то и дело тормозя на светофорах. Лила рыдает, не унимаясь. Я думаю о Квортермане и Нине, понимая, что они – исключение. Но и они замешаны в этой сраной игре. Как мог бы Квортерман заправлять всем Виндзором, если бы не получал выгоду от всего дерьма? И да, Нина мне в самом деле нравится – я бессилен убеждать себя в обратном, но её сын мутный тип. Может быть, он в самом деле не фотографировал Лилу и не портил крыльцо, но где-то он явно врёт, и Лила этому способствует.
– Папа, не так быстро! – визжит Лила, когда я едва не врезаюсь в бок чёрного «Лексуса». В ту же секунду бью по тормозам, сердце колотится, потные руки сжимают руль.
– Прости, – бормочу я, говоря себе, что нужно успокоиться, нужно попросить совета. Вспоминаю Бонни – и сворачиваю не направо, а налево.
– Куда ты едешь? – спрашивает Лила, на секунду перестав плакать.
– К другу, – говорю я.
– К какому ещё другу?
Очень убедительный вопрос. Она считает – у меня нет друзей.
Не отвечая, я еду дальше через историческую часть Белмонта и наконец добираюсь до причудливого квадратного дома Бонни. Её старенький фургон «Вольво», весь покрытый наклейками, стоит по диагонали подъездной дорожки. В любой другой день её способность парковаться вызвала бы у меня улыбку.
– Пап, чей это дом? – спрашивает Лила. У неё по-прежнему несчастный вид, но любопытство уже взяло верх над истерикой.
– Я же сказал – моего друга. – Я паркую машину позади «Вольво». – Её зовут Бонни. Мы с ней иногда разговариваем обо всём. О тебе тоже… ну, познакомитесь, в общем.
Мы оба выходим из машины и закрываем двери. Лила плетётся за мной следом к входу в дом.
