– Привет, – прошептал он, и я тоже наклонилась к нему.
– Привет, – прошептала я в ответ, чувствуя, как кружится голова.
Он пристально посмотрел на меня и закрыл глаза, наши лица были так близко… и наконец это случилось. Финч целовал меня, и я целовала Финча. Мечта сбывалась, как бы сопливо это ни звучало – я столько раз представляла это себе, лёжа в кровати, прежде чем уснуть.
Но наяву было лучше. Он целовал меня со всё нарастающей страстью, и вот мы уже лежали рядом, и наши лица освещали только огни замершего экрана. Я мельком взглянула на него. Финч взял пульт и выключил телевизор.
Мы целовались в абсолютной темноте; он перекатился на спину и притянул меня к себе, провёл ладонями по моим плечам и спине под рубашкой. Его руки были большими и сильными. Мягкими и тёплыми. Я была слишком поражена происходящим, чтобы реагировать, но наконец задвигала бёдрами в такт его движениям, свободной рукой гладя его ягодицы. Его тело было так прекрасно.
Мы ещё несколько минут оставались в категории 13+, а потом события стали разворачиваться с немыслимой быстротой, и его рука уже скользнула мне под лифчик, с третьей попытки справившись с застёжкой. Он накрыл мои груди ладонями и прошептал, что они идеальны.
От комплимента я осмелела, села и стянула рубашку, потом оседлала его. Он стал расстёгивать мои джинсы, но возился так долго, что я сама стащила их. Тем временем он снял футболку и брюки, и теперь нас разделяли лишь его боксёры и мои красные стринги «Виктория Сикрет». Я была рада, что надела их, просто на всякий случай.
Лёжа на мне, он сквозь шёлк коснулся моего тела, прошептал, какая я классная, какая мокрая. Потом скользнул под трусики большим пальцем и чуть ввёл его в меня.
Я изогнула спину, выгнула бёдра ему навстречу, потому что так было приятнее и потому что мне казалось, что это сексуально – а мне безумно хотелось показаться ему сексуальной. В голове внезапно вспыхнула мысль о Полли – насколько она круче меня, но я напомнила себе, что сейчас не Полли так сильно его возбуждает, что он шепчет не её имя.
– Я хочу тебя, Лила. Я так тебя хочу…
– И я тебя, – прошептала я.
– Ты уже… – Он поцеловал меня в ухо, и от его дыхания по коже пробежали мурашки.
Вместо ответа я повела руку ниже. Моя тактика сработала, и он тихо застонал. Но всё же секунду спустя повторил вопрос:
– Ты не девственница?
– Нет, – ответила я, потому что мне не хотелось ему врать и потому что, если бы он решил, что я девственница, это могло бы его остановить. А мне не хотелось, чтобы он останавливался.
Глава девятнадцатая
Нина
Покинув дом Джули, я проехала ещё три мили и успела к родителям аккурат к ужину (я употребляла слово «ужин», только когда была в Бристоле; в Нэшвилле это называлось обедом, и неважно, насколько поздним он был). Въезжая в наш переулок и паркуя машину за папиным белым «Кадиллаком», я пообещала себе, что не стану вешать на родителей свои проблемы, потому что я слишком устала, чтобы вести долгие разговоры, и потому что мне не хотелось раньше времени их волновать. Но как только я вышла из гаража и вошла в дом, мама сразу же принялась засыпать меня вопросами.
– Всё в порядке? – спросила она, не успев даже закрыть дверь.
– Всё хорошо, – ответила я.
– Тогда к чему такой спонтанный визит? – Она стояла в дверях кухни. Я вдохнула поглубже и сказала:
– Потому что я хотела повидать вас. И Джули. Мы прекрасно провели день. – Конечно, это была не самая подходящая характеристика, но всё же я была не совсем неправа.
Мама, разумеется, на это не купилась, потому что принялась в буквальном смысле заламывать руки – ни разу не видела, чтобы это делал кто-нибудь, кроме неё.
– Что делают Кирк и Финч? – спросила она, нахмурившись.
– Кирк сегодня прилетает домой. Он был по работе в Далласе, – сказала я и вновь услышала голос женщины, назвавшей его солнышком.
– А Финч?
– Занимается… скоро экзамены.
Я положила сумку на маленькую деревянную скамью, которая стояла в прихожей, ведущей в ванну, туалет и кухню, столько, сколько я себя помню. На этой скамье мы с братом оставляли портфели, и резиновые сапоги, и спортивное снаряжение. Я ощутила острую ностальгию – эта черта характера досталась мне от матери. Она была в целом довольна жизнью, но имела склонность жить прошлым, часто вспоминая те времена, когда «вы, детишки, были маленькими».
Я решила сыграть на этом и сказала:
– Может девочка зайти к родителям без предупреждения?
– Какая-нибудь девочка, наверное, может, – сказала мама, когда я попыталась пройти в кухню мимо неё. – Но эта девочка никогда так не делает.
Справедливое замечание. Мои поездки в Бристоль со временем становились всё реже и реже, и теперь я приезжала лишь на дни рождения родителей и другие большие праздники. И то не всегда. Порой я, измученная чувством вины, выкраивала какой-нибудь выходной, но обычно наши выходные были слишком забиты всевозможными планами.
– Ну, времена меняются, – я не отдавала себе отчёта, что говорю это вслух.
– Да ну? – Мама подняла брови, её радар заработал на полную мощность. – Это ещё почему?
– Ну, сама знаешь. Скоро Финч поступит в университет, – я задумалась, в Принстон ли теперь, – у меня будет больше времени.
Я постоянно говорила это родителям. Я постоянно говорила это себе, месяц за месяцем, год за годом. Когда кончится очередной этап. Когда Финч перейдёт в старшие классы, когда получит права, когда поступит в университет. И в результате оказывалось, что жизнь становится ещё сложнее, времени – ещё меньше.
– Ну, как бы там ни было, – сказала мама, – мы рады тебя видеть.
– Ага. Мы так рады, милая. – Папа вышел из прихожей и крепко сжал меня в объятиях. На нём была одна из любимых рубашек, какие носят рыбаки, хотя рыбалку он не любил – многочисленные карманы и петли служили ему для очков и письменных принадлежностей. На этот раз из них торчал не один, а целых два механических карандаша.
– И я, пап, – сказала я, вдохнув запах его любимого говяжьего фарша, шипевшего на плите. Заметила упаковку булочек для гамбургеров, яркие точки на которой чудесным образом возвращали меня в детство, а рядом с ней – покрытый фольгой противень, на котором были разложены ломтики картофеля. Я заметила, что это сладкий картофель – лакомство, по мнению мамы.
Усевшись среди стопок нераспечатанных писем и прочего мусора, папа открыл бутылку «мерло». Это было что-то новое – в моём детстве они не особенно любили выпивать – но мусор был всегда. Удивительно, как они умудрялись что-то отыскать среди него.
– Хочешь бокальчик? – спросил папа.
– Нет, спасибо. – Я задумчиво прошлась по кухне, заглянула в гостиную. Вид знакомых с детства безделушек успокоил меня, так же как вид бесчисленных журналов, газет и книг в бумажных обложках. Хотя вкусы родителей различались, они оба были заядлыми читателями, и теперь я особенно скучала по книгам, которые читают, которые нужны не просто для дополнения интерьера.
