– Совершенно верно. – Он рассмеялся.
– И что вы им сказали?
– Только факты. Что я её отец. И что она не мексиканка. – Он начал было говорить что-то ещё, но осёкся.
– Что?
– Нет, ничего.
– Вы хотели что-то сказать.
– Да, – ответил он. – Хотел.
– Ну так? Расскажите!
– Это… по поводу вашего мужа.
– Так? – Я боялась услышать что-то ужасное и вместе с тем надеялась услышать подтверждение своих мыслей. Скажи что-нибудь плохое о человеке, от которого я ухожу.
– Наверное, мне не стоило в это вникать. Это не моё дело, – сказал Том, – и ещё больше осложнит нашу… ситуацию.
– Нашу ситуацию? – повторила я, думая, что он имеет в виду. Только ли наших детей и собрание во вторник или же нашу странную связь?
– Ну, вы понимаете… вообще всё, что происходит, – уклончиво ответил он.
– Да. – Моя голова кружилась от бессильных попыток уловить подтекст.
Какое-то время мы оба молчали, потом он прокашлялся и сказал:
– Послушайте, эти женщины были пьяными. Очень пьяными. Кто знает, всерьёз ли это они? И потом, я мог не так услышать. Я же вёл машину.
Я закрыла глаза.
– Дайте угадаю. Они говорили о том, что Кирк мне изменяет?
– Да, – ответил он мягко, но без промедления. – Об этом. Мне очень жаль.
– Всё нормально. Всё, что вы сказали, я знала и так. – Это было, конечно, преувеличение – я ничего не знала наверняка. Но мне не хотелось, чтобы Том чувствовал себя виноватым.
Я услышала, как он набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул моё имя, прозвучавшее, как мольба.
– Да?
– Я, конечно, плохо вас знаю, – произнёс он медленно, осторожно подбирая слова, – но вы заслуживаете большего.
– Я знаю, – смогла ответить я. – Спасибо, Том.
Когда мы уже попрощались, до меня дошло, что я не сказала ни слова по поводу Лилы, Финча и моих подозрений насчёт того, куда они пошли. Я сказала себе, что надо перезвонить Тому. Но не смогла. Я слишком сильно разочаровалась в Финче. И во всей своей жизни.
Вместо этого я позвонила своей лучшей подруге и сказала, что нам нужно увидеться. Что у меня кризис. Она не задала ни одного вопроса. Просто пообещала весь день быть дома и ждать меня.
Потом я заглянула к Финчу. Я слышала, как вчера вечером он вернулся домой где-то около полуночи. Поднявшись наверх, тихонько постучала в его дверь. Когда он не ответил, открыла. Он спал и чуть слышно храпел, простыни сбились в складки под подбородком. Подойдя к кровати, я положила руку ему на плечо, легонько потрясла, потом сильнее, пока он не закрыл рот и не открыл глаза.
– Что, мам? – Он сонно покосился на меня.
– Доброе утро. Просто хотела сказать, что съезжу домой. В Бристоль. Вернусь завтра. Папа прилетит через несколько часов.
– Ой. У бабушки с дедушкой всё нормально? – спросил он.
– Да, – ответила я, порадовавшись, что он проявил хотя бы видимость заботы. – Просто хочу побыть с ними.
– О′кей, – сказал он, моргая.
– Хочешь со мной? – спросила я, зная, что он не хочет. Его безразличие к моим родителям всегда меня огорчало, но сейчас мне было слишком плохо, чтобы огорчаться ещё и из-за этого.
– У меня уроков много, – пробормотал Финч, и его веки вновь опустились. Несколько секунд я, не отрываясь, смотрела на него, потом вновь легонько потрясла за руку.
– Что, мам? – спросил он, не открывая глаз.
– Как тебе концерт?
– Нормально, – ответил он.
– Ну хорошо… я рада. Здорово, что Бью смог достать билеты, – сказала я.
– Ага.
– Вас было только двое? Или вы взяли ещё кого-нибудь?
– Нет, только мы двое.
– Ну ладно… хорошо. Не забудь, что твой отец сегодня прилетает домой, – при этих словах меня затошнило. Так всегда говорят те, кто в разводе. Не «папа», а «твой отец».
– Да. Ты уже говорила, мам.
– Он знает, что ты ходил на концерт? – Мне захотелось дать ему последний шанс.
– Неа. – Он наконец открыл глаза, чтобы врать, глядя мне в лицо. – Я с ним не говорил.
Бинго, подумала я и вышла из его комнаты.
Где-то в два с небольшим я прибыла в Бристоль и сперва заглянула к Джули, в маленький коттедж, где они с Адамом жили целую вечность. Выйдя из машины, я увидела, что она сидит в кресле-качалке на круглом крыльце, которое они недавно покрасили. Цвет помогла выбрать я – небесно-голубой.
– Эй, – крикнула я и помахала ей рукой, – классное крыльцо! Мне нравится.
Она помахала в ответ, продолжая раскачиваться:
– Спасибо!
Я поднялась по ступеням крыльца, она встала и раскинула руки мне навстречу, потом сжала меня в крепких объятиях. Это успокаивало, как и запах знакомых духов, «Шанель № 5», который она предпочитала ещё со школьных времён. Она шутила, что только такую «Шанель» и может себе позволить.
– Ты похудела? Совсем крошка, – сказала я, глядя на неё. Джули не занималась спортом, не считая долгих прогулок и плавания, и была хрупкой, как птичка. Что совсем не соответствовало её характеру. – В смысле, ещё крошечнее, чем всегда.
– Не знаю, – ответила она, затягивая пояс шорт цвета хаки и глядя вниз, на расстояние между тканью и плоским животом. – У меня нет весов, так что не в курсе.
– Нет весов? – удивилась я, потому что привыкла взвешиваться по меньшей мере дважды в день, больше просто по привычке, но ещё и потому, что неустанно следила за собой. Для Кирка было важно, чтобы я оставалась стройной, а значит, это было важно и для меня.
– Неа. Избавилась, когда заметила, что девчонки постоянно взвешиваются, – сказала она, когда мы обе сели в кресла-качалки. – Сначала я не видела в этом ничего такого, но потом Риз объявила себя победителем, потому что весит на целый фунт меньше Пейдж. – Она покачала головой и хрустнула пальцами. – Пресекла это в зародыше.
– Блин, ты такая крутая, – сказала я, думая, каково приходится Пейдж, которая вышла фигурой в коренастого Адама, тогда как Риз получилась копией матери. От этих мыслей мне стало неловко, и я приняла это за знак, что зацикливаюсь не на том. Джули уж точно не стала бы на таком зацикливаться. Широта её ума и безграничная уверенность в себе передавались всем окружающим – и дочерям, конечно, тоже. – Хорошо, что у меня сын. С девочкой я бы вообще облажалась.
– Ну, не думаю, – ответила она, не став отрицать, что Финча я испортила. Я сказала себе – не время переживать из-за пустяков. Мне нужно обзавестись бронёй. Если бы я хотела пойти лёгким путём, я позвонила бы Мелани.
