Финч что-то допечатал и вновь посмотрел на меня.
– Хочу постричься… если ты, конечно, не возражаешь, – добавил он с апломбом.
– Следи за языком, – посоветовала я, хотя и знала, что мой совет несколько запоздал.
– Хорошо, мам. – Он сунул телефон в задний карман и вышел.
Часа через три он вернулся, такой же обросший, как ушёл.
– Я думала, ты ходил стричься. – Меня рассердил его растрёпанный вид, но ещё больше – враньё.
– Там было полно народу, – сказал Финч, имея в виду парикмахерскую на Белль-Мид, куда ходил всегда. – Я ждал, и ждал… и наконец ушёл.
– Ты ждал три часа? – там могло быть полно народу, но не до такой же степени.
– У меня были ещё кое-какие дела… А потом я сходил в клуб, поиграл в футбол с Бью.
– Вот как? – сказала я.
– И знаешь что? У него уже есть билеты на Люка Брайана. И он меня пригласил.
– Да ты что? – Я подумала: тут либо не обошлось без Мелани, либо Финч и Бью заранее всё спланировали. Ещё я подумала, что Бью за вечеринку не посадили под домашний арест. Его вообще никогда не наказывали.
– Ага. Ну так можно мне пойти?
Мне всё ещё хотелось отказать ему – всё это мне не нравилось. Но я уже дала понять, что меня смущает лишь цена билета, а этот вопрос был решен.
– Ну пожалуйста, мам? – Финч крепко обнял меня. – Только один раз?
Я вздохнула и сдалась.
– Ладно. Но завтра наказание вновь вступит в силу.
– Само собой. – Финч улыбнулся и снова принялся что-то печатать.
Я громко кашлянула, желая, чтобы он посмотрел на меня.
– А больше ничего сказать не хочешь? – спросила я, вроде бы ненавязчиво, но решительно намекая как важна благодарность.
– Ой, да! – воскликнул он. – Спасибо, мам. Я тебе так благодарен.
Я кивнула и шагнула вперёд, чтобы его обнять, чувствуя себя несколько неловко – мы уже давно не обнимались.
– Пожалуйста, солнышко, – сказала я. – Я тебя так люблю.
– И я тебя люблю, мам.
Он попытался вырваться из объятий, но я удержала его ненадолго, чтобы прошептать:
– Пожалуйста, веди себя хорошо. Больше никаких глупостей.
– Больше никаких глупостей, мам, – повторил он. – Обещаю.
Глава пятнадцатая
Том
Я никогда не ходил к психотерапевтам – не потому, что не верю в пользу этого мероприятия, а скорее потому, что не могу себе его позволить. Хотя лучше будет сказать, что на свои скудные доходы я позволю себе что-нибудь другое.
Однако несколько лет назад я имел удовольствие пообщаться с бывшим мозгоправом. Эту пожилую эксцентричную вдову зовут Бонни, и я строил её внукам дом на дереве. Спустя пару недель выяснилось, что её бюджета не хватит на жилище Робинсонов
[22], и она предложила услугу за услугу. Сначала я согласился просто из вежливости – не оставлять же дом полудостроенным, но вскоре мне стали нравиться наши сеансы.
Мне нравились её откровенные вопросы, на которые я мог отвечать, не отрываясь от работы – это казалось мне эффективнее, чем лежать на кушетке и рассказывать то же самое. Речь зашла о Беатриз и Лиле, о трудной жизни отца-одиночки. Потом мы плавно перешли к теме женщин. Бонни поинтересовалась, почему я больше не хочу ни с кем встречаться, попросила рассказать о прошлых влюблённостях и о первом сексуальном опыте – о том, где, когда и с кем я лишился невинности.
Я выложил ей всё, вновь вспомнив лето, в которое мне исполнилось пятнадцать и в которое мой приятель Джон нашёл нам работу в клубе Белль-Мида. Мы с Джоном жили на одной улице, и он воспитывался примерно так же, как и я, то есть ему негде было пристраститься к гольфу. Но он почему-то страстно полюбил эту игру и всё, что с ней связано. Я относился к ней довольно безразлично, но работа в клубе была непыльной и прилично оплачивалась. Всё, что мы должны были делать – подносить мячи, убирать поле и протирать клюшки. Как ни странно, ребята постарше, которые занимались тем же самым, были чернокожими. Мы слышали, что это потому, что члены клуба не хотят, чтобы их дочери влюблялись в прислугу. Такой подход был явно расистским, но мы с Джоном к тому же сочли его личным оскорблением – почему же они не боятся, что их дочери влюбятся в нас, таких прекрасных белых мальчишек?
Намёк на Деланей.
Шестнадцатилетняя Деланей казалась нам взрослой женщиной – взрослой богатой женщиной, водившей красный BMW, подарок от отца. Такое само по себе впечатляло, но Деланей к тому же была опытной (правда, в то время это называлось несколько по-другому). Она постоянно разгуливала у бассейна в крошечных бикини или принимала солнечные ванны, лёжа на животе, развязав верх купальника и не заботясь о том, что мы увидим её грудь (которая тоже досталась ей от папы). Она любила пофлиртовать и не любила дискриминацию, щедро посылая лучи сексуальности всем без исключения – женатым членам клуба, чернокожей прислуге, белым мальчишкам.
Мы с Джоном оба ею заинтересовались, хотя видели в ней скорее возможную сексуальную победу, чем девчонку, с которой могли бы встречаться. В конце концов мы с ним заключили пари на двадцать пять баксов за каждый раз, когда кто-то из нас с ней переспит. За лето нам удалось влиться в круг её знакомых, потому что один такой же мальчишка знал кого-то из её приятелей, и миссия уже не казалась невыполнимой. Так что в начале августа, бонусом к минету, который Деланей сделала мне на заднем сиденье своего BMW, я получил семьдесят пять долларов от Джона. Повезло так повезло.
К несчастью, о нашей выходке скоро стало известно, и меня уволили. Деланей попыталась за меня заступиться, но её отец быстро подавил эту борьбу за справедливость. Он сказал ей, что больше она меня не увидит, и это ещё больше распалило нашу страсть, как оно обычно и бывает.
Несколько дней спустя мы прошли весь путь до конца, и я мог бы получить от Джона ещё двадцать пять долларов, но я не стал ему ничего говорить. Было как-то странно получать деньги за свой первый секс, да ещё с такой горячей девчонкой, как Деланей.
– А тебе не показалась эта сделка унизительной, сексистской? – спросила Бонни, прихлёбывая чай.
– Ну да, – ответил я, отводя взгляд. – Пожалуй. Немного. Но я-то у неё был не первым, и потом, я уверен, что она тоже меня использовала.
– Значит, ты признаёшь, что использовал её?
– Сначала – да. Когда мы заключили пари.
– А потом?
– А потом она стала мне нравиться. Немного.
– А как, по-твоему, она тебя использовала? – продолжала допытываться Бонни. – Тоже в плане секса?
