Я пожала плечами, потом сказала ей всё то же, о чём говорила Кирку. Это не глупость, это подлость.
– Господи, Нина! Разве ты не должна защищать своего ребёнка?
– Как насчёт Лилы? Разве мы не должны защищать всех детей?
– Пусть Том её защищает. Пусть он о ней думает. А ты должна защищать Финча. Ты должна быть на стороне своего сына. Всегда.
– Что бы он ни совершил?
– Что бы. Он. Ни совершил, – повторила Мелани и скрестила руки на груди.
– А если Бью кого-нибудь убьёт? – Я решила проверить её теорию на прочность.
– Тогда мы обратимся к самым лучшим адвокатам. Как у О. Джея Симпсона
[19]. И если всё равно проиграем суд, я буду навещать его в тюрьме каждый день до самой моей смерти. – Она глубоко вздохнула. – Бью – моя плоть и кровь. Я всегда буду любить его. Всегда.
– Я поняла, – сказала я, понемногу начиная сдаваться. Я ведь тоже любила бы Финча, что бы ни случилось. Я понимала и то, к чему она клонит, говоря о лучших адвокатах и приговоре помягче. Что уж, такова наша законодательная система.
Но ещё я знала, что не стану покрывать своего сына, если он совершит преступление. Любого рода. Я не стану ради него врать и выкручиваться. Я не стану ради него мешать правосудию. Я буду рядом, буду любить его и терпеливо ждать, когда он признается, искренне раскается и согласится нести ответственность за свои действия. Я буду ждать, когда он заслужит прощение.
Я попыталась объяснить это Мелани, но до неё не доходило. Она всё больше углублялась в свои рассуждения:
– Я готова на всё, лишь бы защитить Бью от боли. На что угодно.
Мы посмотрели друг другу в глаза, и правда выплыла сама собой: я так не считаю. Мне вспомнилась проповедь, на которую я давным-давно пришла с Тедди. Пастор Сандермейер сказал тогда: «Мы не только заслуживаем справедливости, мы нуждаемся в ней». Именно этих важных слов не могли понять Мелани и Кирк.
– Ну, во всяком случае, Кирк с тобой согласен, – сказала я.
Мелани кивнула, всем своим видом показывая – ей и требовалось доказать.
– Ещё бы он не согласен. У него отличное чутьё на такие вещи.
Я вспомнила пятнадцать тысяч долларов – Мелани, скорее всего, одобрила бы этот поступок. Ну, может быть, поворчала бы, что сумма слишком скромная. Она любила тратить деньги и часто повторяла одну из любимых мантр: заплати – и нет проблемы.
– Не всегда, – ответила я. – Иногда он слишком уж… нацелен на результат. И всегда получает то, что хочет.
– Да, – она рассмеялась, – но ведь поэтому ты и вышла за него.
Кирк обожал рассказывать, как он уговорил меня стать его женой в последний год обучения в Вандербильте. Он раз шесть делал мне предложение, прежде чем я наконец согласилась. Он считал меня неприступной крепостью, и это повышало мою ценность в его глазах; я же так и не решилась сказать ему правду – всё, что произошло на первом курсе, так на меня повлияло, что мне вообще не хотелось никаких отношений.
Оглядываясь на прошлое, я думала, что Мелани, возможно, права. Я восхищалась упорством Кирка, и может быть, именно поэтому решила быть с ним. Ещё, если совсем честно, мне нравилось, что ему симпатизируют все мои друзья. Что мы прекрасно вливаемся в любую компанию. Он отгонял прочь мои плохие мысли. С ним я чувствовала себя в безопасности. Чувствовала, что больше ничего плохого со мной не случится.
– Ну да, наверное, – пробормотала я. Мы с Мелани допили вино, и настало время подумать о своих желаниях.
Почему мне так сильно хотелось познакомиться с Лилой и вновь поговорить с Томом? Только лишь потому, что Финч должен был осознать свою ошибку, а я – исправить ситуацию? Или я ждала отпущения грехов, может быть, даже возмездия за то, что случилось со мной? Я не знала, но мне отчаянно хотелось остаться одной.
– Ой, – я сделала вид, будто зеваю, – я так устала…
– Я тоже, – сказала Мелани. – Наверное, я уже пойду…
Я быстро поднялась, зная, что иначе это её «пойду» затянется по меньшей мере на час.
– Держись, солнышко. – Она сжала меня в объятиях. – Отдохни немного. И предоставь всё Кирку. Поверь мне, скоро всё рассосётся.
Едва Мелани вышла за дверь, я сразу же схватила телефон. Помимо обычного спама мне пришли два письма. Одно – от Уолтера Квортермана, другое – от Тома Вольпа. Сердце бешено заколотилось.
Письмо Уолтера я прочитала первым. Он оповещал меня и Финча, что «закрытое заседание» перед Почётным советом состоится в следующий вторник в девять утра. Он извинялся за задержку, но объяснял, что два представителя совета уезжали на конференцию, а также сообщал, что мы можем в этот день прийти в школу, но когда будут задавать вопросы, нам придётся покинуть кабинет.
– Ну и хорошо, – сказала я себе. Мне стало легче оттого, что дата прояснилась. Ещё четыре дня.
Набрав в грудь побольше воздуха, я открыла второе письмо.
От: Томаса Вольпа
Кому: Нине Браунинг
Тема: Добрый день
Здравствуйте, Нина. Я думаю, Вы правы. Собраться вчетвером – хорошая идея. Может быть, на выходных? Скажем, завтра, часов в одиннадцать? Я предпочёл бы встретиться у нас дома. Наш адрес записан в телефонной книге школы.
Чувствуя нарастающую тревогу, но вместе с тем благодарность и надежду на лучшее, я напечатала ответ:
От: Нины Браунинг
Кому: Томасу Вольпу
Тема: Спасибо
Том, я с радостью принимаю Ваше приглашение. Завтра утром было бы замечательно. Мы придём к вам в одиннадцать. Ещё раз большое спасибо.
Едва я нажала «отправить», на телефоне высветилось имя Кирка.
– Этот сукин сын забрал бабло и всё равно заявил! – пролаял он мне в ухо. – Отличное джентльменское соглашение.
– Джентльменское соглашение? – переспросила я, ошеломлённая неожиданным поворотом событий и не сразу сообразив: лучше не говорить Кирку, что Том вернул деньги. Я знала – минус на минус даёт плюс, но правды Кирк не заслуживал. Он заслуживал как раз вот такого.
– Угу. Изумительная сделка.
– Это не сделка, – сказала я, – и не джентльменское соглашение. Это взятка. Ты сунул ему деньги, чтобы он молчал, вот и получи.
– Можешь хотя бы не радоваться так явно? – прорычал он.
– Я не радуюсь, – ответила я. – Я сейчас вообще ничему не радуюсь.
– Хоть что-то у нас общее, – буркнул Кирк.
Потом я побрела в комнату Финча. Его дверь была заперта. Несколько секунд я просто смотрела на эту дверь и думала – как много всего изменилось, что-то резко, что-то постепенно. Когда он был маленьким, дверь его комнаты всегда была открыта, и он часто приходил спать в нашу кровать. В начальных классах он мог порой захлопнуть дверь, но я легко открывала её без стука. В средних закрывал всегда, и приходилось стучаться. Потом, постучав, я должна была ещё дождаться разрешения войти. И, наконец, последние два года я вообще не заходила в его комнату. Постельное бельё стирала Жуана, она же приносила чистую одежду.
