– Тому, что он сделал с Лилой, нет оправданий.
– Согласен. Но мы всё же должны выяснить все факты. И если переключить внимание с Финча на Лилу, то… – Он помолчал. – Я хочу, чтобы вы понимали: если дело получит огласку, то в следующие несколько дней или даже недель могут возникнуть последствия, неприятные для Лилы.
– Вы имеете в виду предупреждение, которое внесут в её личное дело? – спросил я, надеясь, что всё правильно понял. Я сказал себе, что это не страшно. У меня не было выбора.
– Нет… ну, в общем-то, да, и это тоже. Но я сейчас о более серьёзной проблеме – неизбежной негативной реакции. К сожалению, такое временами случается, хотя это весьма несправедливо.
– Реакции? Какой, например? Мы говорим о социальной реакции?
– Да. Со стороны других учеников. Её одноклассников, – прокашлявшись, сказал Квортерман. – Такое поведение несправедливо, но более чем вероятно. Уже были случаи.
– Хотите сказать, Финч – большая шишка? И в школе к Лиле станут хуже относиться? – Я вновь занервничал, тон стал напряжённее.
– Я бы так не выразился, конечно, но да, репутация Лилы окажется под угрозой. И, конечно, история с этим фото ещё больше подольёт масла в огонь. Вы и ваша дочь готовы к возможным неприятностям?
– Да, – сказал я. – Во-первых, фото и так все видели. Сами знаете, как быстро распространяются сплетни. Уверен, о нём уже знает вся школа. Во-вторых, Лила совершила глупость, когда перебрала с алкоголем, но не сделала ничего такого, чего следовало бы стыдиться. Стыдно должно быть Финчу. Фото больше говорит о нём, чем о ней. Надеюсь, Виндзор сумеет внушить эту мысль всем ученикам и студентам.
– Я вас понимаю, Том. Я всё понимаю, – сказал мистер Квортерман. – И поверьте мне, я ни в коем случае не пытаюсь вас отговорить. Я просто хочу, чтобы вы знали: мы оба хотим поддержать Лилу… Я хочу лишь удостовериться, что вы готовы к возможным последствиям.
На секунду я представил себе умоляющий взгляд дочери и почувствовал сомнения. Но вслед за этим вновь увидел фото и грубые, жестокие слова и сказал себе: я всё делаю правильно.
– Да, – ответил я. – Готов.
Когда я забирал Лилу из школы, она не смотрела на меня. Прежде чем я решился признаться, она, не отрывая взгляд от окна, пробормотала:
– Пожалуйста, скажи мне, что родителей Финча вызвали в школу не из-за тебя.
Съехав с обочины, я глубоко вздохнул и ответил:
– Да, я позвонил мистеру Квортерману, Лила. Но он уже видел фото.
– Вау, – резюмировала она в своей самой любимой и моей самой нелюбимой форме. – Просто вау.
– Лила, я должен…
– Какая разница, папа, – сказала она. – Просто забудь. Ты ничего не понимаешь. Лучше даже не пытаться это тебе объяснить.
– Не знаю, о чём ты, – честно ответил я, – но вот что скажу: я сделал это ради тебя. И если ты не понимаешь, значит, я в самом деле сделал что-то не так.
Мы остановились на светофоре, я повернулся и увидел её профиль – она не хотела на меня смотреть. Я понял, что она всерьёз обиделась и теперь не скоро вновь захочет со мной разговаривать. Я уже сталкивался с таким бойкотом в прошлом году или около того, и, в общем-то, её тактика мне нравилась. Это лучше, чем ругаться, а напряжение со временем спадёт, и всё само встанет на свои места.
Поэтому в тот вечер я оставил её в покое, позволил не ужинать, зная, что в конце концов она всё равно проголодается и выйдет из комнаты. Следующим утром я тоже не давил на неё и по дороге в школу слушал новости, не пытаясь завести разговор. Но вечером, за китайской едой, по-прежнему не дождавшись от Лилы ни слова, я сломался. Я сказал ей, чтобы она перестала дуться и что ей ещё повезло – я ведь не наказал её за пьянство.
– Хорошо, папа, – сказала она с вызовом. – Хочешь, чтобы я снова с тобой говорила?
– Да, – ответил я. – Хочу.
– Хорошо. Тогда вот что я тебе скажу. Я тебя ненавижу.
Её слова были как удар в живот, но я постарался не подавать вида.
– Не думаю, что ты меня ненавидишь, – пробубнил я, набив рот жареным рисом с креветкой. Лила отложила палочки и посмотрела на меня.
– Именно сейчас я тебя просто ненавижу, папа.
Уточнение – именно сейчас — меня немного успокоило, и я сказал, что это пройдёт.
– Нет, не пройдёт. Я нисколько не сержусь на то, что ты влез в мой телефон – хотя это тоже дерьмово. – Она сделала паузу, очевидно, ожидая совета следить за языком, и когда его не последовало, продолжала:
– Но за такое я тебя никогда не прощу. Это моё дело, а не твоё. Я тебя просила — я тебя умоляла не вмешиваться. Не рассказывать всей школе…
– Мистер Квортерман и так знал, Лила, – сказал я.
– Какая разница. Я просила тебя не раздувать скандал… но ты всё равно раздул. Ты просто разрушил мою жизнь.
Я посоветовал ей не драматизировать.
– Я не драматизирую. Ты знаешь, насколько хуже всё стало из-за тебя? – спросила она. – Такая хрень постоянно творится в школе. Потом это всё просто… сотрётся.
– Фото не сотрётся.
– Ты понял, что я имею в виду, пап! Жизнь не стоит на месте. Но из-за тебя все зациклились на этом фото. И все его видели! Вообще все! А Финча Браунинга могут исключить!
– Вот и хорошо. Рад слышать. Так ему и надо.
– Что? Нет, папа. Если его исключат, он не поступит в Принстон.
– В Принстон? – спросил я с отвращением. – Этот засранец собрался в Принстон?
– О господи, папа! – закричала она. – Ты не понимаешь!
– Нет, это ты не понимаешь, – ответил я, думая, до чего же она сейчас похожа на мать. Глаза Лилы всегда напоминали мне о Беатриз, но когда она злилась, была похожа на неё один в один. Я имел неосторожность сказать ей об этом и тут же пожалел. В такой кипучей смеси только этого и недоставало.
– Забавно, что ты вспомнил маму, – сказала она, скрестив руки и с вызовом глядя на меня.
– И почему же?
– Потому что я говорила с ней об этом.
– Да ну? – буркнул я. – И как себя чувствует наша мамочка? Записала альбом? Получила кучу главных ролей? Третий раз выходит замуж?
– Да. Два пункта из трёх. У неё всё хорошо. Очень хорошо.
– Отлично, – сказал я. – Просто супер.
– Да. Приглашала меня в гости.
– А где она сейчас? – спросил я, хотя и знал, что она в Рио, судя по обратному адресу, нацарапанному на открытке, которая валялась в комнате Лилы.
– В Бразилии, – подтвердила Лила.
– Хорошо. Но у тебя нет паспорта. И оплачивать эту поездку я не буду.
– Над паспортом я сейчас работаю. А билет купит мама, она так сказала.
