1. Он поет все утро, и далеко не только в душе.
2. ВСЕ УТРО!
3. Поет старую дурацкую песню Walking on Sunshine
[8].
Папа продолжает напевать и за завтраком. Он громко потягивает свой кофе и бубнит: «Хм-м-м, хм-м, хм-м-м». Громко причмокивает. And don't it feel GOOD!
[9] Снова громко причмокивает. У Мэйби такое выражение лица, как будто она готова его задушить. Я рада, что папа в хорошем настроении, но надеюсь, он перестанет петь к тому времени, как придет Иззи.
– А чего это у тебя сегодня такое хорошее настроение? – спрашивает наконец Мэйби.
Папа отрывает взгляд от планшета.
– Потому что я хорошо выгляжу в моей новой одежде, – радостно объясняет он. – Вот, смотрите, это мои узкие черные джинсы. С этими джинсами я могу надеть пиджак и галстук, и у меня будет кэжуал-лук. – Он встает и становится в эффектную позу. – Как вам?
Он шутит над своим новым стилем, но при этом я вижу, что он очень доволен нарядом. Он действительно выглядит в новой одежде лучше, чем в своих старых безразмерных брюках цвета хаки со стрелками. Он даже стал похож на телепапу. Софи права – в шерстяных жилетках его плечи кажутся шире. Под жилеткой у него дизайнерская рубашка, отчего папа выглядит не старомодно и не слишком официально.
– Кстати, у меня есть и шляпа, – произносит папа. И, напевая, уходит в свою комнату.
Мы с Мэйби обмениваемся непонимающими взглядами.
– О'кей, – тихо говорит сестра. – Я понимаю, что ему нравится его новый прикид, но с чего это он вздумал петь?
– Понятия не имею, – отвечаю я.
– Он собирается пригласить на свидание мисс Риверу, – высказывает предположение Агнес.
Я начинаю нервно качать ногой под столом.
– Что?! – шипит Мэйби. – Это глупо. Вот зачем ты сейчас это сказала?
Агнес хмурится. Ей не нравится, что ее поведение назвали глупым, и она отвечает высокомерным тоном:
– Ну, вчера вечером он задавал мне про нее много вопросов. Типа сколько ей лет, есть ли у нее дети…
Ну я так и знала. Я чувствовала, что это добром не кончится. Агнес могла бы в субботу помочь мне и не дать папе общаться с мисс Риверой, но она была слишком занята, изображая из себя жвачного магната. Агнес продолжает спокойным тоном, словно все это ее совершенно не волнует:
– А потом он сказал, что сегодня отменит Бакстера и сам заберет меня из школы. Вот поэтому я думаю, что он планирует пригласить ее на свидание.
По ее тону не скажешь, что Агнес расстраивает такое развитие событий, и Мэйби этим очень недовольна.
– Нет, этого нельзя допустить, – говорит она сквозь сжатые зубы и тоже начинает нервно качать ногой под столом. – Этого не будет.
Я очень хочу, чтобы мама поскорее купила билет на самолет.
Мы слышим, что папино пение становится громче. Он спускается по лестнице и входит на кухню. На его голове ухарски сдвинутая набок новая шляпа.
– Эта шляпа называется трилби, – сообщает он. – Это не федора. Видите, у нее наверху более глубокая ложбинка? – Он выходит в коридор и любуется своим отражением в зеркале.
– Идиотская шляпа, – бормочет Мэйби и уходит в свою комнату за вещами.
Агнес ставит свои тарелку и чашку в посудомойку и выходит в коридор одеваться.
– Мне нравится, – говорит она.
– Спасибо, – произносит папа.
Он хмурится своему отражению, изображая крутого парня, потом поднимает одну бровь. Приближает лицо к зеркалу, чтобы внимательнее рассмотреть свою бороду. Проводит по ней ладонью, словно задумавшись, идет ли она ему. Если новый имидж заставит папу сбрить бороду, это будет стоить всех проблем, которые мне доставила Софи. Небольшая поправочка: проблемы с Софи еще не закончились.
Наконец папа отрывается от зеркала и вместе с Агнес идет к выходу.
– Пока, Мэйби-бейби! – кричит он из коридора. – Пока, заяц!
Я так рада тому, что Иззи не услышала, как он меня называет!
Буквально через минуту после их отъезда появляется Иззи, укрытая одеялом, как плащом, словно она Красная Шапочка из мультика. Я не представляю, как она добегает от своего дома до моего в этих туфельках, придерживая на себе одеяло. Когда местная детвора вырастет, то, наверное, будет рассказывать молодому поколению сагу о том, как давным-давно в наших краях на рассвете бегало синебордовое привидение.
– Привет, – говорит запыхавшаяся Иззи, когда я открываю ей дверь. – Признательна за твою помощь.
Она поднимается со мной на второй этаж и только там снимает с себя одеяло. Сегодня на ней блузка еще более шокирующего розового цвета, чем вчерашняя, и юбка – желтая, как яичный желток, с узорами в виде тюльпанов. Я не хочу смотреть на нее, чтобы не травмировать свою психику, но как завороженная не в состоянии отвести глаз от ее наряда.
– Я знаю, – говорит Иззи, увидев выражение ужаса на моем лице.
– Мне тебя очень жаль.
Она глубоко вздыхает и берет свои джинсы и толстовку.
– Ты не представляешь, как мне самой себя жаль, – отвечает она.
Я отворачиваюсь, чтобы она могла переодеться. Стараюсь взглянуть на свою вещи глазами Иззи и со стыдом вижу, какая грустная и стандартная у меня комната. Книги на полках расставлены в алфавитном порядке по фамилии автора, обувь аккуратно стоит в ряд.
– Ты тут в «Дисней Уорлд», – раздается голос Иззи. Она смотрит на пробковую доску на стене, на которой, кроме прочих, висит фотография, сделанная в «Дисней Уорлд». На этом фото изображены Мэйби, Агнес и я. Мы стоим перед замком в идиотских шляпах. Я кляну себя за то, что забыла снять свои детские фотографии. – Вау, – говорит она, рассматривая фотки. – Совсем на себя не похожа.
Я искренне надеюсь, что не покраснела.
– Да. Мне здесь восемь лет. И я в шляпе принцессы. – Я делаю шаг к двери, но Иззи продолжает рассматривать фотографии.
– Надо же. На этой фотке ты выглядишь счастливой, – говорит она, глядя на снимок всей нашей семьи, сделанный во дворе перед домом бабушки Джун. Все мы на фото широко улыбаемся. Надо как можно быстрее убрать эти фотографии. – Сейчас ты так не улыбаешься. Ты всегда очень серьезная и сосредоточенная.
Серьезная? Даже и не знаю, хорошо это или плохо.
Иззи объясняет, что именно она имеет в виду:
– Ты всегда очень собранная. Не очень общительная. Ты не тусишь с народом. Тебе бы стоило побольше тусить с людьми.
Честное слово, я бы очень хотела тусить с людьми. Ей легко говорить, Иззи популярная и не прикладывает к этому никаких усилий. Словно, если я решу больше тусить, так и произойдет.
