– Каким образом?
– Пока не вижу. Нужна бумажная денежка. Есть у тебя? Только учти, сейчас обманывать нельзя. Не думай, мне чужого не нужно. Монетку в бумажку завернуть положено, изумрудная моя.
Гала нащупала в сумке кошелек и, не доставая его, извлекла первую попавшуюся купюру. Цыганка со словами «кручу-верчу, беды отвести хочу» с быстротой молнии закатала гривенник в банкноту, потом дунула на денежный клубочек три раза, который тут же исчез, словно никогда его и не было.
«Ловко», – подумала Гала, глядя на разворачивающееся шоу.
– Знаю, ночей не спишь, о любви утерянной думаешь, чувствах нерастраченных, а одного не ведаешь, что прежде чем найти, нужно потерять.
– Может, ты и права.
– Еще как права, брильянтовая моя. Порча на тебе давно, соперницей сделанная, оттого и страдаешь. Отогнать одиночество берусь, но без ветра бумажного не получится. Доставай самую крупную бумажку. Она у тебя скомканная в кошельке лежит.
Гала, не задумываясь полезла в сумку и достала «Одесский вестник».
– Вот, – протянула она газету гадалке.
– Не то, милая, ой, не то! Даже не знаешь, какие трудности тебя ждут, если порчу не снять, – запричитала цыганка, видя, как клиентка «срывается с удочки».
– Знаю, драгоценная моя, – взяла инициативу в свои руки Гала. – Без трудностей давно уже народ не живет. Вот, почитай. В газетке про них много написано. Я, брильянтовая моя, лучше тебя знаю, что у меня было. Могу и про твои беды сказать. Была у тебя любовь красивая да страстная, но вышла ты за нелюбимого. Нарожала ему детишек и маешься. Муж-лентяй сидит дома, а тебя заставляет людей обманывать и ждет, когда ты с деньгами и продуктами вернешься. А если не принесешь, так быть тебе битой и не обласканной ночью. Но не о ласках мужа мечтаешь ты ночами, а о ласках любимого, к которому бегаешь ночами темными, смерти не боясь.
– Откуда знаешь?
– Молодая ты, отчаянная и красивая, а глаза не горят от счастья. Ой, не горят!
После услышанных слов цыганку словно подменили. Напор и разговорчивость враз улетучились, а взгляд стал тусклым и безжизненным, словно у бездомной собаки. Взглянув с сожалением на клиентку, она ухмыльнулась и пошла прочь.
– И не проси деньги отдать! – не оборачиваясь, прокричала она Галине. – Не верну. Иди, куда шла, да поторапливайся. Заждалось тебя счастье!
* * *
Лавка с узкой неприметной дверью находилась на цокольном этаже трехэтажного дома. Никаких ярких вывесок и завлекающих товаров на витрине, лишь только небольшая табличка с надписью: «Хаим Зильберман. Ювелир-специалист принимает заказы на изготовление чеканных, граверных работ, починку всевозможных антикварных изделий, а также покупает ювелирные изделия по выгодной для клиента цене». Казалось, хозяин не стремился рекламировать свою деятельность и специально выбрал невзрачный полуподвал, скрывающий от посторонних глаз не только предметы старины и искусства, но и клиентов, часто желающих оставаться неузнанными.
Гала зашла в лавку. Колокольчик весело звякнул, и жесткая пружина вернула дубовую дверь в исходное положение. В помещении был полумрак, и требовалось несколько секунд, чтобы после яркого солнца глаза вновь начали видеть. Заметив Галу, Хаим оставил клиента рассматривать товар и поспешил за прилавок.
– Рад видеть мадам Галину! Ви зашли, и в моей скромной лавке стало светлее. Уверяю, от вашей грусти не останется следа, когда ви узнаете. Нам есть чему таки сегодня удивиться. Будете потом ещче не раз вспоминать добрым словом старого Хаима. На чем ми закончили разговор в прошлый раз?
– Мы не сошлись в цене, и вы попросили зайти через три дня.
– Правильно. Хаим обесчал, и Хаим сделал, хотя мог тихо промолчать. Ви все-таки настаиваете на продаже трубки?
– Вы не представляете, как мне тяжело это делать, но сложившиеся обстоятельства заставляют.
– Жизнь – вещчь непредсказуемая. Иногда чтобы обрести, нужно потерять.
– Это дежавю или я начинаю сходить с ума? То же самое мне сказала цыганка несколько минут назад. Прошу, не говорите загадками.
– Загадки были три дня назад, ну а сейчас взгляните сюда… – Хаим шустро нырнул под прилавок и тут же вновь появился с бархатной подушечкой, на которой красовался красавец мундштук. – Узнаете это предмет?
– Откуда он у вас? – только и смогла вымолвить Гала.
– Ви не ответили на мой вопрос. Это ваша вещчь?
– Конечно, моя. Его у меня украли две недели назад.
– Ви портниха?
– Нет, но именно этой толстой противной тетке я имела неосторожность пошить платье.
– Может быть, расскажете, как он вам достался?
– Господин Зильберман, много лет назад этот мундштук и трубку мне подарил поклонник. Его звали Давид Багратуни. Между прочим, из древнего армянского рода. Если бы вы знали, как он за мной ухаживал! Какие письма писал! Как сейчас помню: «…взоры ваши подают мне надежду на то, что любовь, вспыхнувшая во мне от вашей красоты, не напрасно пылает с той минуты, как я вас увидел, несравненная Галина. Не отнимайте у меня надежду и будьте благосклонны к безумцу, готовому бросить все к вашим ногам ради любви. И какой бы неприступной ни была возведенная вами крепость, я все равно найду в ней ворота с калиткой под названием брак», – не задумываясь соврала Гала, цитируя слова из какой-то пьесы. – А какие дарил подарки! Какие дарил, вы и сами видите. С ним никогда не было скучно. Ради меня он совершал безрассудные поступки, о которых судачил весь город, называя их «неприличными вольностями» и «пороками безрассудства». Но! К тому времени мы были уже достаточно взрослыми, чтобы не обращать внимания на общественное мнение и оставаться счастливыми. А потом он исчез так же внезапно, как и появился. Я и сегодня его люблю и все бы отдала, чтобы иметь хоть крупицу былой радости. Что с ним случилось? Куда он пропал? – Гала замолчала и утерла кружевным платком набежавшую слезу. – Господин Зильберман, вы разбередили мою душу, которой и так нелегко в последние дни. Кстати, я тут с вами разоткровенничалась и даже не спросила, откуда вам известно, что этот мундштук принадлежал мне?
– А теперь моя очередь рассказывать, – с удовольствием произнес антиквар, хитро поглядывая на Галу. – После того как ви закрыли в лавке дверь, ее открыла одна интересная мадам, очень похожая на ту, которая бессовестно ходит в пошитом вами платье. Она принесла сдавать мундштук и пыталась обмануть, утверждая, что он всегда принадлежал ее семье. Зачем мине говорить таких глупостев, когда я сам его делал для господина Багратуни! Хаим ещче не выжил из ума, чтобы не узнать свою работу. Это же штучный товар! Извините на минуточку, но ваш покорный слуга имел честь потрудиться на фабрике золотых и серебряных изделий самого Фаберже! Так вот, когда я прижал ее, извините, в другом смысле слова, она созналась и дала ваш адрес. А сейчас я с удовольствием возвращаю мундштук законной хозяйке, чему безгранично рад.
