– Итак, Пудинг, ты собиралась сообщить нам что-то касательно лошадей? – спросила Нэнси.
– Лошадей? Нет, с ними все в порядке. Может, кто-то из вас хотел бы прокатиться сегодня днем? – ответила Пудинг, но Нэнси покачала головой.
– Я не против, – сказала Ирен в надежде отвлечь внимание девушки от расследования, но безуспешно.
– О, хорошо. Так вот, я беседовала с констеблем Демпси о том давнем убийстве. Он поговорит о нем с суперинтендантом Блэкманом и, надеюсь, займется им. – За столом наступила тишина. Пудинг положила ложку и затараторила дальше: – Он, то есть Пит Демпси, предложил мне самой во всем разобраться. Ну, знаете, расспросить старожилов, есть ли у них какие-то идеи о том, кто в ответе за оба убийства, и…
– Ради бога, Пудинг, ты действительно заходишь слишком далеко, – прервала девушку Нэнси, отодвинула стул и встала. – Если бы кто-то располагал сведениями относительно смерти той девушки, неужели он не рассказал бы о них полиции?
– Ну да… Возможно, он это и сделал. – Девушка покраснела. – Я надеюсь найти что-нибудь в полицейских протоколах. Тогда я смогу пойти к этому человеку и как следует обо всем расспросить. Если он все еще здесь… Может быть, у полиции просто не было достаточно доказательств, чтобы выдвинуть…
– Это не поможет твоему брату, девочка! – проговорила Нэнси. – Мне неприятно это говорить, но, похоже, кому-то придется. Дональд напал на Алистера, и, сознательно или нет, он это сделал, и это так… – Она остановилась, не в состоянии смотреть на Пудинг. – То, что его взяли под стражу, справедливо.
Пудинг в ужасе взглянула на Нэнси.
– Как вы можете так говорить? – спросила она кротко. – Вы знаете Донни!
– Я знала его. До войны. Пудинг, я понимаю, как это для тебя тяжело. Не забывай, я тоже потеряла брата, которого очень любила. Еще до твоего рождения. И если ты думаешь, что я не понимаю, то поверь, я все понимаю. Следует… принимать факты такими, каковы они есть. Надо смотреть правде в глаза.
– Но я пытаюсь найти правду! – в отчаянии воскликнула Пудинг. – И тогда я буду смотреть ей в глаза. Донни сказал мне, что не виноват, что он просто нашел мистера Хадли, лежащего на полу, и я ему верю. Мне нужно снова поговорить с Хилариусом и мамашей Таннер. Вы не помните, когда Джем начал здесь работать? И я хотела спросить у вас, Нэнси: когда ваша семья приехала в Слотерфорд? Разве Хадли уже не жили здесь во времена первого убийства? И если вы помните кого-нибудь… возможно, чужака… который, по вашему мнению, мог бы…
Слова девушки разбились о скалу ледяного молчания Нэнси. Потом она заговорила.
– В такое время, Пудинг Картрайт, ты еще спрашиваешь, знаю ли я, кто убил какую-то крестьянку пятьдесят лет назад? – тихо спросила Нэнси. – Возвращайся во двор, присматривай за лошадьми и, пожалуйста, прекрати разыгрывать эти драмы. У нас и без них хватает проблем.
После чего Нэнси встала и удалилась, а Ирен вновь обрела способность дышать.
– О, Пудинг, – сказала она. – Тебе нужно быть с ней помягче! Я понимаю, вы старые знакомые, но она сейчас в ужасном состоянии. В конце концов, она может тебя прогнать, если ты продолжишь ее беспокоить и не дашь ей спокойно предаваться своей скорби.
– Я знаю, – с пылающим взглядом ответила Пудинг. – Но у меня тоже нелегкие времена… и у моей семьи. Бедный Донни заперт в камере.
– Мне очень жаль, что он там. Я многое бы отдала, чтобы этого избежать! Но ничего изменить нельзя, и… – Ирен остановилась, не зная, что добавить. – Я хочу, чтобы тот, кто действительно убил Алистера, был пойман. Ты сама знаешь. Я сделаю все, но…
– А вы могли бы изучить бумаги Алистера? Может, там удастся найти то… что объяснило бы его смерть?
– Что ты имеешь в виду?
– Просмотрите… разные документы, какие найдете. Возможно, там есть что-то, о чем он никому не говорил. Упоминания о неприятностях… и…
– Ты предлагаешь мне шпионить? Шпионить за собственным мужем?
Это казалось Ирен неприемлемым.
– Что ж… Алистер мертв, – возразила Пудинг. Ирен моргнула. Почему-то этот факт делал идею девушки еще менее пристойной. – Он не будет возражать.
– Но я… что именно я должна отыскать? Уверена, в бумагах мужа о Таннерах ничего не говорится…
– Забудьте о Таннерах! Я имею в виду… в конце концов, вдруг убийца вовсе не Таннер? Ну я не знаю. А что, если вам удастся выяснить, кто мог нанять Таннера? Все, что угодно! Любые сведения, которые… помогут объяснить хоть что-нибудь. – Девушка беспомощно развела руками. Ирен с беспокойством и сочувствием наблюдала за ней. Пудинг глубоко вздохнула. – Уже через неделю Донни предстанет перед мировым судьей, – сказала она. – У меня есть только неделя, чтобы найти какую-то информацию, которая сможет ему помочь и, возможно, заставит судью выпустить его под залог. Ему… не вынести тюрьмы. Он страдает, и я… этого не переживу.
– Хорошо, – проговорила Ирен. – Хорошо. Но большая часть деловой переписки, скорее всего, хранится на фабрике.
– Значит, нужно заглянуть и туда тоже, – произнесла Пудинг и кивнула, словно сочла дело решенным. Она взялась за свой стул, будто собираясь встать, но потом заколебалась. – Ирен, вы казались… испуганной, когда я впервые рассказала вам о том, другом убийстве.
– Ну да, – пробормотала Ирен.
По какой-то причине слова девушки заставили ее почувствовать себя виноватой.
– Вы тогда выглядели, как будто… почти ожидали чего-то подобного. Хотя, пожалуй, не совсем так. Как будто о смерти той девушки вам уже было известно и мои слова лишь напомнили о том, что вы и без меня знали.
– Да, это как раз то, что я почувствовала… – Ирен смутилась и опустила глаза.
– Было ли что-нибудь еще? Вы знаете… чего именно испугались?
– Пудинг, если бы я что-нибудь знала, я бы тебе сказала. Ощущения, которые я испытываю, – это просто ощущения. Интуиция в лучшем случае. Я бы стала беспокоиться, если бы думала, что ты на них чересчур полагаешься, и…
– А что, если они возникают неспроста? – возразила Пудинг.
– Может быть, так, а может, и нет. Я не верю, что это второе зрение или что-то… сверхъестественное… – Ирен покачала головой. – Это, скорей, похоже на то… когда ты разглядываешь свое отражение в окне и вдруг замечаешь, что по другую сторону стекла есть еще кто-то. И на него нужно смотреть по-другому. Ну, не совсем так, но ты, наверное, меня понимаешь?
– Ладно. Пожалуйста, скажите, если что-нибудь придумаете, – проговорила Пудинг, вставая из-за стола. – Или что-то найдете. Сожалею, что расстроила мисс Хадли. Передайте ей это, когда увидите ее, хорошо? А вы действительно хотите прокатиться?
Они ездили верхом в течение часа, а затем Ирен провела остаток дня в кабинете Алистера, чувствуя себя так, словно незаконно проникла в чужой дом: открывала один за другим ящики письменного стола, вынимала их содержимое, просматривала бумаги. Ничего, что могло бы пролить свет на убийство мужа, Ирен найти не удавалось, но вскоре она увлеклась этим занятием. Как будто сквозь воображаемое окно вглядывалась она в жизнь мужа, которой тот жил до того, как они поженились. Ей попалась коробка с письмами от американских родственников Алистера; они были аккуратно разложены по порядку, как библиотечные карточки. Самые ранние из них совсем пожелтели от времени. Она взяла первый конверт, датированный апрелем 1871 года. В него было вложено письмо, написанное отцу Алистера его матерью, Табитой, до того как они поженились. Охваченная любопытством, Ирен прочитала его. Это было очень целомудренное письмо, проникнутое уважением к адресату, заботе о нем и желании вступить с ним в брак, но любви или страсти в нем не было. Таков дух эпохи, подумала Ирен. Алистер говорил ей, что мать его была очень набожной католичкой. Ирен вспомнила, как Нэнси сказала о своей золовке, что та «чересчур боготворила папу», но затем, вспомнив, как тетка мужа любила своего брата-близнеца, усомнилась, могла ли той угодить хоть какая-нибудь женщина, выбранная им в жены.
