– Я все время об этом думаю, Пудинг. Честное слово. Дело в том, – произнес он, глядя на нее со смущением, – что из твоей истории можно сделать два разных вывода. Во-первых, что мистер Хадли был убит тем же человеком, который расправился с упомянутой в книжке девушкой пятьдесят лет назад, хотя это должно означать, что теперь убийце уже за семьдесят. Никак не меньше.
Пудинг уставилась на него. Она об этом не подумала.
– Многие семидесятилетние мужчины все еще в форме и достаточно сильны, чтобы… совершить преступление, – вставила она.
– Многие? Думаю, ты преувеличиваешь, Пуд. – Он успокаивающе поднял руку, когда она набрала в легкие воздух, готовясь к спору. – Но это возможно, я согласен. Второй вероятный вывод таков: некто, знавший о старом убийстве, специально совершил новое так, чтобы казалось, будто и то и другое – дело рук одного человека.
– Но… зачем кому-то это делать?
– Кто знает? Нам неизвестно, зачем вообще кому-то понадобилось убивать мистера Хадли и ту, другую девушку. Я знаю, суперинтенданта Блэкмана беспокоит, что мы до сих пор не нашли веской причины. Мотива. – Он отхлебнул пива. – Я не должен говорить тебе ничего из этого, правда, Пудинг.
– Ты хочешь сказать, он все еще не уверен, что это был Донни? – живо откликнулась Пудинг.
Пит покачал головой:
– Нет-нет, ты не так поняла. Он убежден, что это Донни. Все улики указывают на него. Но Блэкман предпочел бы знать, почему тот это совершил. И дело в том… – Пит замолчал и некоторое время смотрел на Пудинг. Его глаза расширились, а на лице проступило выражение жалости, которое заставило девушку внутренне съежиться. – Видишь ли, если мы пойдем и расскажем ему о твоей книге и о том, как она лежала у тебя дома какое-то время… он скажет, что твой Донни, скорее всего, нашел ее, прочитал о первом убийстве и решил его повторить. Суперинтендант также может предположить, будто… именно из-за прочитанного у него возникла мысль убить мистера Хадли.
Пудинг уставилась в пространство перед собой, когда значение сказанного дошло до нее. Она чувствовала себя Кассандрой, обреченной на недоверие, и ощущала ужасную тяжесть из-за неспособности помочь брату. Все представлялось ей безнадежным, и казалось, что, кроме отчаяния, ей ничего другого уже не остается. Пудинг допила пиво до дна – и по телу разлилось еще больше тепла.
– Это словно дурной сон, – тихо сказала она. – Книга всегда лежала в моей комнате, на тумбочке. Мама не любит, когда я читаю страшилки, поэтому я никогда не оставляла ее в других комнатах. А в мою Донни никогда не заходил, – проговорила Пудинг, обращаясь к Питу, чье лицо оставалось печальным. – Он не мог ее прочесть.
– Я не сомневаюсь, что это так, Пудинг. Я все понимаю и верю тебе. Проблема в том, что это нельзя доказать, ведь так?
– Ты знаешь Донни с самого рождения, Пит. Ты веришь, что он убил Алистера?
– То, во что я верю, никому не интересно, – смущенно ответил он.
– Это интересно мне, – возразила Пудинг. – Мне нужно знать, кто на моей стороне.
– Я на твоей стороне, Пудинг, конечно же, на твоей. Но как полицейский я стою на страже закона. И вынужден следовать его букве. Это все, что я могу сделать.
От пива и плохих новостей мысли Пудинг, казалось, совсем перепутались, и она принялась грызть ногти, пытаясь прийти в себя.
– Ты должен сказать Блэкману. Ты это сделаешь? Если нет, я пойду к нему сама.
– Даже если это даст ему тот самый мотив, который он ищет? Не забывай, что он ничего не знает о Донни.
– Даже если и так, это заставит его задуматься… Ты ведь скажешь ему, что убийца в обоих случаях один и тот же?
– Я скажу ему, ладно, – пообещал Пит покорным тоном.
– И… ты будешь расследовать первое убийство?
– Расследовать? Как, черт возьми, Пудинг? Этому делу пятьдесят лет!
– Должны быть записи… о том, кем она была, кого подозревали… Ну, что-то в этом роде. Ведь наверняка остались какие-то документы?
– Ну… полагаю, что да, хотя не очень представляю себе, где их искать. Если я получу разрешение, конечно. Я не могу просто так начать рыться в делах.
– Но ты мог бы предложить это своему начальству, ведь так? Почему бы тебе не проявить инициативу?
– Я предложу, да, – проговорил Пит тихим голосом, ожидая, что будет дальше.
– Хорошо, – сказала Пудинг. – Возьми книгу и покажи Блэкману, но я хочу, чтобы ты вернул ее сразу, как только он с ней ознакомится.
Пудинг резко поднялась со скамьи, и у нее закружилась голова. Пит тоже встал, чтобы она могла на него опереться.
– Держись, Пуд… Похоже, пиво для тебя оказалось крепковатым? – улыбнулся он.
– Не знаю, я попробовала его в первый раз, – проговорила Пудинг, и небо вдруг показалось ей очень далеким, а земля накренилась.
Пит поднял голову, продолжая держать девушку за руку.
– Я забыл, что ты еще так молода, Пудинг, – сказал он. – Притом что ты такая…
Он замолчал, сделал неопределенный жест, указывая на ее фигуру, а потом опустил руку и глаза.
– Притом что я какая?
– Не важно. Пойдем, я лучше отведу тебя домой.
– Я пришла пешком и знаю дорогу обратно, – заявила Пудинг.
– Нет, идти пешком не стоит. Давай-ка завернем на ферму. Там можно взять пони и двуколку.
– Это займет уйму времени. Без них мы дойдем гораздо быстрее.
– Нет, Пудинг Картрайт, если то, что ты говоришь о своем Донни, верно, тогда убийца разгуливает на свободе. Учитывая уже одно это, каким бы я был полицейским, если бы позволил молодой леди идти домой в полном одиночестве?
Дорога к коттеджу Родник, по которой можно было проехать в двуколке, была длинной и крутой. Она поднималась на вершину холма к западу от Форда, а затем опять шла под гору. Пони сопел и задыхался, двуколка раскачивалась, тащась по колеям, усеянным камнями, а Пудинг с огромным трудом боролась с приступами почти неодолимой сонливости. Дважды она, резко очнувшись ото сна, обнаруживала, что ее голова лежит на плече у Пита Демпси. Через рубашку Пудинг ощущала тепло его тела. Девушка пробовала отодвинуться от него подальше, насколько позволяло сиденье, однако, на беду, оно оказалось чересчур узким.
– Все в порядке, Пудинг, можешь прислониться, если хочешь, – произнес Пит голосом, едва слышным из-за скрипа колес и цоканья копыт.
Пудинг покачала головой.
– Значит, ты разберешься с этим и побеседуешь с Блэкманом? Обещаешь? – спросила она, когда он высадил ее рядом с домом.
– Даю слово поговорить с ним и сделать все, что смогу, – сказал Пит. Пудинг сонно кивнула и направилась к двери. – Держу пари, ты сама со всем разберешься, – произнес Пит ей вдогонку знающим тоном.
– Что ты имеешь в виду?
