– Значит… остается вопрос: когда начался дождь? – закинула удочку Ирен. – Я имею в виду, если он начался после того, как Алистер был убит, тогда не имеет значения, был Таннер мокрым или сухим.
– В таком случае это не может служить доказательством, покидал он сарай или нет.
– Верно. Однако если… если дождь начался лишь после смерти Алистера, тот факт, что Таннер остался сухим, все равно означает, что он мог попасть рано утром в Слотерфорд, а затем вернуться в Биддстон.
– Наверное, да, – сказала Пудинг, и Ирен сдалась. Этого было недостаточно, и Пудинг ясно это понимала.
Белая полоса дороги сияла впереди них на солнце и клубилась пылью позади стенхоупа. Небо было ярким до боли в глазах. Прямо над их головами на невероятной высоте проплывало несколько небольших облачков. От постоянной необходимости щуриться у Ирен разболелась голова. Ей хотелось как-нибудь приободрить Пудинг или развеселить ее. Но как это сделать, пока брат девушки за решеткой? Жизнь Пудинг тоже могла быть навсегда разрушена человеком, укравшим у них Алистера.
– Ну, в любом случае мы все еще не поняли его мотива, – сказала она с отчаянием в голосе. – Почему бы нам не пойти и не поговорить с приказчиком на фабрике о его увольнении?
При этих словах Пудинг немного расправила плечи и посмотрела на нее.
– Отличная идея! Но мне нужно вернуться и увести Хохолка с пастбища, а то он съест столько травы, что лопнет. Собственно, это надо было сделать еще до отъезда. И Данди нужно хорошенько обтереть, сегодня чертовски жарко…
– Ну… тогда пойду я, – пробормотала Ирен. Трудно было придумать что-то еще более неприятное, чем перспектива отправиться на фабрику в полном одиночестве и оказаться на том самом месте, где был убит Алистер, тем не менее Ирен не стала делать себе поблажку. – Посмотрю, что можно узнать, – добавила она.
– Хорошо. Тогда я высажу вас у фабрики, – проговорила Пудинг.
Момент, когда она взошла на крыльцо конторы, оказался для нее поистине кошмарным. Ирен остановилась у двери старого фермерского дома, зажатая между жалящими взглядами рабочих во дворе позади и наполненной ужасом смерти комнатой перед ней. Она долго стояла с опущенными глазами и бешено бьющимся сердцем, не в состоянии идти ни вперед, ни назад. Фабричные машины наполняли грохотом всю округу. Воздух пах копотью, металлом и рекой. Ирен знала, что у всех накопилось к ней много вопросов. Продаст ли она фабрику, место их работы, дома и землю? Что она собирается делать? Какой станет жизнь отныне и что принесут им грядущие перемены? Ирен казалось, что ее обвиняли во всем, хотя она не могла знать, так это было в реальности или происходило только в ее собственном воображении. Это ощущение походило на готовый вот-вот обрушиться гребень огромной волны, вознесшейся над ее головой, и оно подавило злость, в которой Ирен черпала силы. Когда дверь конторы открылась, она едва не отпрыгнула в сторону. Вышел Джордж Тернер, приказчик, с обеспокоенным лицом.
– Миссис Хадли? У вас все в порядке? – спросил он.
– Да. То есть нет, совсем нет, – ответила Ирен.
Джордж любезно кивнул:
– Почему бы вам не уйти с этого солнцепека? Пройдите в контору. Одна из работниц только что принесла кувшин холодного чая из столовой, и я должен сказать, что он не так уж плох.
Он взял Ирен под локоть и повел в дом.
– Спасибо.
Ирен не могла удержаться от того, чтобы не взглянуть на то место, где в прошлый раз видела Алистера, лежащего мертвым. Джордж сказал еще что-то, но стук в висках заглушил его слова. Пока ее глаза изо всех сил пытались вглядеться в царящий в комнате полумрак и привыкнуть к нему, ей на мгновение показалось, будто на полу осталась серая тень, пятно тьмы, которое, возможно, все еще было телом убитого или почерневшей коркой его крови.
В мгновение ока ее вновь посетила мысль об Алистере-кукле, о корнях растений и обитающих в земле существах, которые теперь обоснуются в том, что осталось от похороненного в земле мужа. Перед глазами все поплыло.
– Присаживайтесь, миссис Хадли.
Джордж снова коснулся ее руки, и Ирен послушно опустилась в кресло, глубоко дыша.
– У нас была мысль закрыть этот дом. Возможно, даже снести его. Снести и построить новое здание для конторы. Но я не уверен… – Он покачал головой. – Я не уверен, что мистеру Хадли это понравилось бы – разрушить ту часть фабрики, с которой она начиналась. Однако мисс Хадли сказала, что не станет возражать, если этот дом сровняют с землей.
– Правда?
Ирен не слышала, чтобы Нэнси говорила нечто подобное. Сама же она еще не задумывалась о фабрике.
– О да. Она выразилась совершенно недвусмысленно. Однако, возможно, такие решения лучше не принимать сгоряча. Для нового здания потребуются значительные капиталовложения со стороны того, кто будет владеть фабрикой, кому бы она ни досталась.
– Еще ничего не решено, – сказала Ирен более резко, чем хотела.
– Конечно, конечно, – мягко проговорил Джордж. – Выпейте-ка немного чая и расскажите, чем я могу вам помочь.
– Спасибо. Прошу прощения. Я… – Ирен постаралась взять себя в руки. – Вы очень добры. Я хотела спросить о мистере Таннере.
– Таннере? Что еще натворил этот малый?
– О, ничего такого. Ну… Я хотела спросить, был ли он уволен с фабрики? Не так давно, я имею в виду. Я знаю, что раньше его прогоняли, а потом нанимали опять. Пудинг рассказала, что видела его пьяным на работе, совсем недавно.
– Да, это так. Его действительно выставили за ворота. С тех пор прошло уже недели три.
– Понятно, – отозвалась Ирен, пытаясь сохранять нейтральный тон.
– Это был позор. Какое-то время он не пил, но потом вдруг что-то сбило его с правильного пути. Он никогда ничего не делает наполовину, этот Таннер. Одна рюмка в его случае ведет к двадцати или тридцати. Мистер Хадли сожалел, но у него не было другого выбора, кроме как выпроводить его.
– Полагаю, мистер Таннер из-за этого был очень зол.
– О да, бушевал, как обычно. Но я знаю этого человека достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: больше всего он был зол на самого себя. Не то чтобы у него хватало совести признать это, конечно. Мистер Хадли сказал ему, что он сможет вернуться на работу, если проживет в трезвости один месяц, и…
– Что?
– Да, ему было обещано, что его возьмут обратно на фабрику, если он месяц не будет пить. Такова была договоренность, которая раньше работала неплохо. Понимаете, человеку нужна веская причина, чтобы завязать.
– Значит… с ним поступили довольно мягко? – переспросила Ирен, погруженная в свои мысли.
Джордж усмехнулся:
– Этот человек из тех, кто всегда отвергает любые проявления милосердия. Но мистер Хадли умел найти к нему подход и увидеть то доброе, что в нем есть, и так продолжалось на протяжении многих лет, хотя доброго в нем не так уж и много. Он испорченный тип, некоторые такими рождаются. Найдется ли другой хозяин, способный принимать работника обратно, снова и снова, в подобных обстоятельствах? Думаю, нет. Я сказал то же самое суперинтенданту, когда он об этом спросил. Но ваш муж был не таким, как все. Если он видел проблему или человека в беде, он брал на себя труд изменить ситуацию или хотя бы пытался это сделать.
