* * *
Мамаша Таннер сидела в своем резном кресле, обхватив пальцами подлокотники, и смотрела на старика, спящего на кровати у дальней стены. Пудинг неловко, боком, примостилась на стуле и держала в руке чашку чая, который ей совсем не хотелось пить. От него пахло заплесневелым сеном, а по краю чашки шла грязная полоса.
– Исаак Таннер, ты источник всеобщего горя, – проговорила наконец его жена. Пудинг посмотрела на старика, чье лицо во сне выглядело настолько безжизненным и серым, что он напоминал труп. – Взгляни на этого человека, – продолжила мамаша Таннер. – Знаешь, почему я вышла за него замуж? – (Пудинг покачала головой.) – Потому что я его боялась. Как тебе такой повод начать совместную жизнь и нарожать кучу детей! Ему приглянулась моя красота. Я же была слишком напугана, чтобы отказать. – Она вздохнула. – Мы поженились, когда я забеременела. Думала, он изменится. Ха! Какая я была дура. Верила, что вид малышей смягчит его сердце.
– Вот как, – произнесла Пудинг смущенно.
– Вышло только хуже. Не его вина, понимаешь? – Мамаша Таннер снова устремила суровый взгляд на девушку. – Его собственный отец обращался с ним очень жестоко и приучал действовать так же, думая, что это единственный способ выжить. К чему тогда удивляться, что он жестоко обращался и со своими детьми? К чему удивляться, что Илая… – Она замолчала, прикрыв глаза. – Моего нежного, мягкого Илая теперь повесят за убийство? – Она вздрогнула и подняла веки. – У него был шанс, был! Он любил эту девушку с фермы Уиверн! Он сбежал от Исаака… У них у обоих был шанс.
Пудинг сделала глоток чая и немедленно пожалела об этом. Девушка попыталась думать об Илае Таннере как о нежном и мягком юноше, но у нее ничего не получилось. Это была легендарная личность, персонаж из страшной сказки, и она боялась его всю жизнь. Пудинг не могла бы сказать, почему она снова пришла в дом Таннеров. Разве что из-за смутного чувства, будто она каким-то образом ускорила ход событий, которые привели к тому, что мамаша Таннер потеряла сына, напрасно погубившего свою жизнь.
– Илай… проявил большое мужество, сдавшись полиции, – проговорила она, а затем мысленно обругала себя: не стоило напоминать матери о том, что скоро произойдет с ее сыном.
Старуха вздохнула, и ее лицо исказилось как от боли.
– Верность, – пробормотала она. – В такой семье, как наша, если вы не можете рассчитывать на верность, на что еще вам рассчитывать? Я никогда бы не сказала ни слова против моего мальчика, чего бы мне это ни стоило.
– Я понимаю, – проговорила Пудинг, стараясь не поддаваться гневу из-за того вреда, который Таннер причинил Донни, но мамаша Таннер заметила это.
– Как ты относишься к своему брату, дитя мое, так и я отношусь к моему Илаю, – сказала она многозначительно.
Пудинг едва сдержалась, чтобы не напомнить ей: Донни никого не убивал. Разве только на войне… Но девушка не хотела об этом думать.
– Знаете, он ведь ошибся насчет того, что отец Алистера убил Клемми? – осторожно спросила она.
Мамаша Таннер снова посмотрела на Исаака:
– Тем летом муж совершил ограбление на фабрике, но его никто и пальцем за это не тронул. Незадолго до убийства Клем. Заставил Илая и Джона пойти вместе с ним, сделал их соучастниками.
– Ограбления?
– Его тогда уволили с фабрики. Перед этим он особенно сильно пил. Тот год выдался очень тяжелым… Я думала, зимой мы умрем от голода. А ведь у нас были маленькие дети. Он решил украсть деньги, предназначенные для выплаты рабочим. Их удалось взять. Но один из молодых клерков работал допоздна в конторе, и Исаак так ударил его по голове, что чуть не убил парня. Тот много дней пролежал без сознания, и я все это время, затаив дыхание, ждала его смерти. Ждала, когда мои мальчики по воле отца станут убийцами. Парень, слава богу, в конце концов пришел в себя. Думаю, для Илая эта история стала последней каплей. Он больше не хотел терпеть отцовскую жестокость и искушать судьбу, всякий раз рискуя угодить вместе с ним на виселицу. Но он не ушел бы от отца, если бы не Клемми. Она дала ему надежду. Надежду на что-то лучшее.
– Почему они просто не поженились? И не переехали в какое-то другое место? – спросила Пудинг.
Мамаша Таннер пожала плечами:
– Полагаю, они не решались сделать это без согласия ее родителей. И потом, у них не было ни фартинга. Клемми была не похожа на прочих девушек. Она не могла уехать отсюда. Ей нужны были ферма и семья. А кроме того, тебе неизвестно, какую… власть может иметь над тобой человек, которого ты боишься. Он держит такой хваткой, из которой дьявольски трудно вырваться. Но Илаю это удалось бы… если бы Клемми осталась в живых. А после ее смерти он с каждым днем становился все более похожим на Исаака. Он сломался.
Некоторое время они сидели молча. Пудинг машинально поднесла чашку к губам, но вовремя спохватилась и не стала пить. Несправедливость и бессмысленность смерти Алистера вызывали такую боль, о которой невозможно забыть ни на минуту. Она знала, что не должна больше ничего говорить о нем, но не могла заставить себя уйти, пока не сделает этого.
– Да уж, – сказала она. – Бедный мистер Хадли…
– Да, бедный, что есть, то есть, – прервала ее мамаша Таннер. – Видит Бог, он был хорошим человеком. Но порой мы вынуждены расплачиваться за поступки, совершенные другими.
– Он не должен был ни за что расплачиваться! Это не могло иметь к нему никакого отношения, если его отец не был настоящим убийцей!
– Это так, – загадочно проговорила мамаша Таннер.
Дверь открылась, и через порог перешагнула жена Илая, Триш, неся тяжелый мешок. Затем она с глухим стуком опустила его на пол и выпрямилась, желая размять спину. Проснувшись от шума, Исаак Таннер открыл воспаленные, слезящиеся глаза, которые все еще сохраняли синеву, и взглянул на нее. Она обернулась.
– Все в порядке, Энни, – устало поприветствовала Триш мамашу Таннер. – Я запросила хорошую цену за них.
Когда глаза Триш Таннер привыкли к полумраку, она заметила гостью и уставилась на нее с открытой враждебностью. От ее взгляда Пудинг поежилась.
– Молодец. А теперь ступай присмотри за свиньей, чтобы та не придавила остальных поросят, слышишь? – проговорила мамаша Таннер.
Триш скрестила руки и поджала губы, но повиновалась без слов.
– Ей не нравится, когда говорят о Клемми, – пояснила мамаша Таннер, когда Триш ушла. – Боже, помоги этой женщине, в свое время бедняжка без памяти влюбилась в Илая. Он женился на ней только из-за этого, и она это знает. Он никогда не переставал любить Клем, и об этом она тоже догадывается.
– Что вы имели в виду под вашим «это так»? – обратилась Пудинг к мамаше Таннер. – Нет сомнений, где находился отец Алистера во время убийства.
– Действительно нет, – согласилась та.
– Что же тогда? – не отставала Пудинг.
Мамаша Таннер посмотрела на нее внимательным взглядом, словно взвешивая, что говорить, а что нет. Как и раньше.
