* * *
Спустя час сидим с Галимом на ветхой пристани. Достаю из кармана томик Мандельштама, подаренный Нелли. Открываю первую страницу, там надпись: «Счастья и мира тебе в новом доме. Тишины, которая наполняет, звуков, которые радуют сердце. Вдохновения и долгожданных встреч. Н.».
Галим берет из моих рук книгу, осматривает, принюхивается к корешку. «Она пахнет тобой… брусничным джемом». – «Ты лучше скажи, почему на меня обиделся?» Возвращает мне книгу. «Ты не приходила и не звонила два дня. Я испугался, что больше тебя не увижу. Потом появился Карим, рассказал, что ты болеешь. Что плохо ешь, споришь с тетей Нелли и снова спишь в кресле. Тебе нельзя, спину схватит».
«Галим, видишь вон ту старую лодку с прохудившимся дном? Вот слушаю тебя и чувствую себя такой же развалюхой. Хватит, лучше пошли есть. Обещаю больше не засыпать в кресле».
Уходим с берега, Нелли ждет нас в кафе неподалеку. Держу малыша за руку, крепко-крепко, боюсь отпустить. В голове строки Мандельштама: «Мне стало страшно жизнь отжить – и с дерева, как лист, отпрянуть». Еще напишу.
Люблю,
Ани
19. У моря всегда хорошо
Флора,
если ты спросишь, как мне живется, я отвечу «хорошо» (потому что у моря мне действительно хорошо). А потом, заварив нам чаю с гвоздикой, добавлю: «По-разному живется. Иногда светлее, иногда темнее. Иногда прозрачно, иногда туманно. Живется как любому другому человеку». Да, жизнь – это всегда по-разному, не ищи в ней стабильности. В любой момент все может измениться. Главное – сохранить себя и любовь к тому хорошему, что есть.
День может выдаться сложным или болезненным, может показаться, что это конец. Но приходишь домой, смываешь с себя все плохое, ложишься в постель, в открытое окно льется вечерняя прохлада, от которой так приятно спастись под одеялом, – и отпускает.
Оказывается, случившееся совсем не конец.
Или прожила немало лет, уверенная, что хорошо себя знаешь. Но возникает ситуация, попав в которую понимаешь, что давно перестала быть с собой честной. Из-за этого сбоя много дней прошли на автомате, мимо того важного, что принято называть «мелочами» (именно в них – сокровища мира).
Девочка моя, действительно честен тот, кто спрашивает себя, достаточно ли он честен.
Желаю тебе избавления от всего, что мешает слышать себя, что утяжеляет полет. Пусть неприятное уйдет, и откроются возможности светить еще ярче, вдохновлять тех, кто вокруг, на доброе и красивое.
Желаю полюбить себя, если ты еще к этому не пришла. Как это сделать? Позволь себе ошибаться, но не переставай воспитывать в себе сильную личность. Радуй себя и балуй, но умей вовремя ограничить. Отпусти людей, не развивающих в тебе любовь. И старайся совершать больше добрых поступков – от них ты станешь только лучше.
Флора, жить долго, красиво и качественно – большое искусство. Желаю тебе им овладеть.
Прости мне поучительный тон письма. Это большое, подчас неконтролируемое желание уберечь тебя. Быть с тобой. Пусть не физически, но хотя бы так, сквозь чернила, бумагу и то невидимое, что между строк. Еще напишу.
Люблю,
Ани
20. Нет такой любви, которая не стала бы помощью
Флора,
четыре дня льет дождь, иногда прячась за облаками, как за ширмой, ненадолго, буквально на два-три часа, словно набирается сил, а потом припускает с новой силой. Наш город, хоть и с календарным опозданием, переоделся в осень.
Утром разбирали с Галимом на чердаке коробки, они там от предыдущих хозяев. В них старые газеты и журналы, пахнущие утраченным временем. Обнаружила бюллетени Гарвардской школы богословия – интересно, кто их сюда выписывал? На обложке одного из выпусков вычитала: «Нет такой любви, которая не стала бы помощью».
Девочка моя, вижу в этих словах истину – они о настоящей любви, о любви на всю жизнь, о том, что такая любовь существует. И чтобы ее найти, не надо никуда ехать, достаточно повернуть ключ в замке: обнимать крепко-крепко, радоваться тому, что встречаешь в новом дне, и уметь находить покой. Словно сидишь возле июльского моря с закрытыми глазами, но с открытым сердцем. Когда ты встретишь и узнаешь себя, ты встретишь и узнаешь того, с кем захочется спеть любимые песни и заварить не одну чашку кофе.
За окном – свинцовые тучи. В громовых раскатах мерещится ворчание садовника, недовольного тем, что давно не поливал деревья. В доме пахнет сахаром из открытого мешка, лимонными леденцами Галима, которые он, неисправимый сластена, прячет в кармане брюк, и мякотью тыквы.
Очищаю ее от кожуры, нарезаю небольшими кусочками. Сегодня с Галимом готовим тыквенный джем на смеси апельсинового и лимонного соков – представляешь себе эту оранжевую красоту? И специй добавим – гвоздику, корицу, бадьян. Объедение! Флора, сама я не очень люблю тыкву, но этот джем стал для меня находкой. В нем настолько яркий цитрусово-пряный вкус, что тыква почти не чувствуется.
После недавнего кризиса со здоровьем врач на время запретил стоять у плиты. Хватило меня на два дня. На третий уже спешила на рынок за тыквой, напевая под нос: «Они хотят быть свободными, / Неважно, какой ценой. / Они хотят жить, жить, жить, / Жить свободно в Париже»
[18].
Флора, без работы я страдаю, отравляю жизнь окружающим. Безделье разъедает меня, как ржавчина, мне хорошо среди банок, склянок, фруктов и овощей. Да и давно доказано: мозг меняется, когда его используют, и слабеет, если ничем его не занимать.
Моя работа на кухне – медитация. Могу подолгу наблюдать за тем, как брусничный джем растекается по белой тарелке или как им заполняются чистые банки, перебирать ящики с фруктами, убирая мятые или скисшие плоды.
Флора, здорово иметь дом, особенно когда в нем пахнет хлебом, джемом и отглаженным постельным бельем. Жить надо там, откуда не хочется сбегать в путешествие. Еще напишу.
Люблю,
Ани
21. Мы тут, мы живем, чувствуем. И это главное
Флора,
собираюсь в дорогу. Утром сделала запись о море: оно было спокойным, в тумане, цвет воды тяжело определить, между синим и серым. Сегодняшнее море похоже на женщину-художницу, замершую перед листом акварельной бумаги – она вот-вот сделает семнадцатый набросок в надежде, что желанный образ не ускользнет. Я переживаю за нее, но мешать не стану, это ее история.
Кстати, знаешь, какая музыка мне вчера послышалась в шуме волн (северный ветер их издевательски гонял, но на подходе к берегу волны сдерживали мощь, словно не хотели испугать жителей города)? Элтон Джон, великолепный мелодист. «Верую в любовь – это все, что есть. / Преград, пределов не встретишь здесь. / Любовь – проста, вражды хотят те, кто счел разность за порок дитя»
[19].
