– У тебя больше нет секретов, Клара.
– Теперь я понимаю, что должна была объяснить тебе, но…
– Ты мне ничего не должна. – Мягкость его тона сильнее подействовала на меня, чем слова. Александр воспользовался этим моментом и приблизился ко мне. – Ты понимаешь? Ты мне ничего не должна.
Он взял меня за подбородок, заставляя встать, и повторил эти слова, глядя мне прямо в глаза.
Я смотрела на его идеальное лицо, пытаясь бороться со слезами. Я покачала головой. Я не понимала. Сегодня я ничего не понимала. Я чувствовала, что он ускользает от меня. Моя жизнь вышла из-под контроля. Мне ничего не поможет.
– Мне нужно, чтобы ты понял… – прошептала я, но не смогла заставить себя договорить окончание фразы. Прежде чем ты уйдешь от меня.
– Если хочешь, я выслушаю тебя. Но ты ничего не должна мне объяснять. Что бы ты ни сказала, это ничего не изменит в наших отношениях.
Я отвела от него взгляд. Его слова все еще с трудом доходили до меня. Он сделал свой выбор.
– Тогда уходи.
– Я не хочу. – Александр помолчал и добавил: – Ты слышишь, что я тебе говорю?
– Я понимаю, – сказала я, не глядя на него. – Тебе не нужно больше потрясений. Тебе не нужна подруга, которая должна позитивно мыслить о своем теле и постоянно напоминать себе о еде. Я не виню тебя за это.
– Я тебя не брошу, – сказал он мягким голосом. – Я никогда не хотел идеала. Я хотел тебя.
Я едва держалась на ногах, и Александр усадил меня на кровать. Когда он опустился рядом, он крепко обнял меня и не отпускал, пока из моих глаз текли слезы, которые я сдерживала так долго. Я вдыхала его запах: от Александра пахло мылом, пряным одеколоном и чем-то непередаваемым, что принадлежало только ему. Он не ослаблял объятие, и я наконец успокоилась.
– Я все же хочу, чтобы ты понял, – пробормотала я. У нас обоих были секреты. Теперь я понимала, что не могу ничего скрывать от него.
Александр кивнул, но промолчал.
Сделав глубокий вдох, я сосредоточилась на том, что я узнала об обмене во время групповой терапии. Никто не должен судить тебя, сказала я себе. Это было правильно тогда, и, я чувствовала, это правильно сейчас. Александр не хотел уходить. Это должно было меня успокоить. Но пока не рассказала ему обо всем, я не могла быть уверена, что он не передумает позднее, когда узнает.
– Это началось в школе. Мать настояла на том, чтобы я училась в одном интернате в Калифорнии, и отец, как обычно, сдался. Я не хотела идти туда. Мне было четырнадцать лет. Мои друзья были моей жизнью, но они не вмешивались. Я думаю, это сделало переход тяжелее, и мне было сложно общаться с людьми. – Я прервалась, чтобы сделать успокаивающий вдох, прежде чем рассказывать дальше. – Наконец одна девушка взяла надо мной шефство. Она обучила меня макияжу и поведению с мальчиками. Почему-то я решила, что она очень популярна. Наверное, потому, что она казалась счастливой. И вот однажды после обеда она вошла в уборную, и ее вырвало.
Руки Александра застыли на мне. Он кивнул, чтобы я продолжала.
– Она подтолкнула меня к тому, чтобы испробовать это, а когда я отказалась, она начала делать разные намеки. Она потешалась над моим бельем. А однажды в раздевалке она шлепнула меня по бедрам и засмеялась, увидев, как они закачались. Однажды вечером мы пошли в ванную, и я вызвала у себя рвоту. Мне было тяжело. Потребовалось очень много времени, чтобы сделать это, пока она стояла рядом и подначивала меня. Когда у меня, наконец, получилось, то я решила, что никогда больше не буду этим заниматься. Я ненавидела это, но она была моей единственной подругой… – Я помолчала секунду и призналась: – Спустя столько лет я все еще чувствую себя глупой, когда рассказываю эту историю.
Александр коснулся пальцем моих губ, и я взглянула на него.
– Ты не глупая.
– Я вела себя глупо. Я поверила ей, когда она сказала, что мои родители отправили меня в этот интернат, потому что им было стыдно. Я поверила ей, когда она сказала, что чем тоньше буду, тем привлекательнее и популярнее. Уже перед весенними каникулами я весила меньше ста фунтов. Моя мама… – Мой голос прервался, и я задохнулась от рыданий. Александр поцеловал меня в лоб и подождал. – Моя мама заплакала, когда увидела меня. Они забрали меня из интерната. Каждый день мы с мамой ходили на терапию. Мама никого ко мне не подпускала. Тем же летом мы переехали в Англию. Папа думал, что так будет лучше для меня. Возможно, он был прав.
– Он был прав, – согласился Александр, положив голову мне на плечо. – Потому что сейчас ты здесь со мной, малышка.
Боль в моей груди вспыхнула, как лесной пожар, когда он сказал это, но я заставила себя продолжать.
– Мне очень хорошо помогла терапия. Я узнала, что расстройство пищевого поведения было механизмом, который я использовала в периоды стресса и одиночества. Курс терапии продолжался до второго года обучения в университете, а затем я познакомилась с Дэниелом.
– Это тот, кто пытался сломать тебя? – вспомнил Александр, с трудом сдерживая отвращение.
– Я должна была пройти через это, – сказала я.
– Не оправдывайся! – приказал Александр.
– Поначалу все шло неплохо, но потом вдруг резко изменилось. Дэниел изменился. В одну минуту он позволял мне чувствовать себя самым важным человеком в его жизни, а уже в следующую я оказывалась причиной его несчастий. Он ругал меня за то, что я слишком много ем, убеждал, что уделяю слишком мало времени тренировкам. Он постоянно соревновался со мной. Как-то раз, когда родители дали мне доступ к моему целевому фонду, мы вернулись домой после моего дня рождения, и я сказала Дэниелу, что устала. Ему это не понравилось.
Он обвинил меня в превосходстве над ним. Он сказал, что я чувствую себя элитой и что я слишком снобистски себя веду, чтобы спать с ним. Все произошло быстро, и он почти…
Александр вскочил с кровати и зашагал по комнате из угла в угол. Продолжив, я тщательно подбирала слова, понимая, что он уже на взводе.
– Но он этого не сделал, – сказала я. – Пришла Белль. Она увидела, что происходит, и пригрозила вызвать полицию. Той ночи для меня оказалось вполне достаточно, чтобы понять, что он со мной делает, но я по-прежнему думала, что люблю его. Я отказалась от терапии, несмотря на уговоры Белль. Я была в порядке. Вроде бы все шло неплохо, но однажды во время занятий я упала в обморок. В больнице меня спросили, когда я проходила последний курс терапии, и я не смогла вспомнить.
Александр замер с неясным выражением на лице.
– Честно говоря, я подумала, что беременна. Мысль о рождении ребенка от Дэниела так меня напугала, что я заболела. Некоторое время я провела под капельницей… – Мой голос сорвался, когда я вспомнила тот день в больнице и вихрь эмоций, которые тогда испытала. – Я знала, что не так страшно родить ребенка, как быть привязанной к Дэниелу. Когда я думала, что у моего ребенка будет такой отец, то чувствовала невыносимую печаль.
