Даже если какой-то злодей ночью откроет окно и убьет меня, это не будет иметь никакого значения по сравнению с невысказанными страданиями в других частях света, в том числе в Бостоне. Принятие собственной незначительности давало умиротворение и свободу. На большой картине мира я была всего лишь маленькой точкой. Боно спрыгнул с кровати и поковылял к бункеру.
Я обнаружила, что лучшим успокоительным после кроссворда является игра «Скрэбл». Я потянулась за айпадом. Слово «террорист» имеет минимальную стоимость. Каждая из его девяти букв в английском языке оценивается только в одно очко, в отличие, например, от слова «герой», где только буква «Г» дает три очка и которое в сумме дает пятнадцать очков.
Я впервые услышала слово на букву «Т», кажется, еще в 70-х, когда боевики ИРА закладывали бомбы на станциях лондонского метро. Мне никогда не нравилось, как выглядит это слово или как им мелодраматично злоупотребляют. Участники массовых убийств не заслуживают местоимения, подразумевающего, что у них есть более высокая миссия. Это бандиты, чьи попытки привлечь к себе внимание вознаграждаются жадными до рейтингов СМИ, стремящимися подогреть страхи доверчивой публики.
Для того чтобы обезоружить терроризм, люди должны действовать более жестко и реалистично смотреть на вещи. Согласно глобальному индексу терроризма, в том году, когда прогремели взрывы на Бостонском марафоне, восемнадцать тысяч человек во всем мире стали жертвами так называемых террористических актов (большая их часть пришлась на Ирак). В том же году Всемирная организация здравоохранения сообщила об 1,3 миллиона смертей в результате дорожных происшествий. Почти в каждом случае происходит гибель невинных людей, оставляя след в разбитых сердцах их близких. Я не предлагаю запретить дорожное движение, но если бы в мире правила логика, нас больше должны были бы пугать автомобили.
И если бы в ту ночь какой-то сопляк с безумными глазами, называющий себя террористом, попытался взобраться ко мне по пожарной лестнице, у меня бы нашлась для него пара слов.
Я убрала половину вещей с прикроватной тумбочки на случай, если группе по расследованию убийств понадобится осмотреть квартиру спустя несколько часов. Как только свет погас, Боно запрыгнул на кровать и устроился на подушке рядом со мной. Я заснула под его обычное тихое посапывание. Мы спали крепко, если не считать мои регулярные посещения ванной комнаты.
На следующее утро, выйдя на улицу, я вынуждена была наблюдать всеобщую утреннюю встревоженность. В кафе и магазинах физически ощущалось напряжение. При звуке сирен лица людей омрачались тревогой, все обменивались перепуганными взглядами.
В памяти многих еще были живы воспоминания о самолетах, врезавшихся в здания. Большинство людей шли, опустив голову, но каждые несколько секунд то рабочий на стройке, то женщина в костюме поднимали взгляд к небу.
На углу Второй авеню я остановилась на светофоре, когда испуганная женщина с кольцом в носу показывала на что-то над нашими головами.
– Что это? – спросила она.
Я подняла глаза и увидела что-то, похожее на дополнительный провод, натянутый между уличными фонарями. Было непохоже, что провод присоединен к какому-то источнику электричества. Я понятия не имела, что это такое, но иногда задача старшего человека состоит просто в том, чтобы успокоить кого-то.
– Наверное, это провод для эрува, – сказала я.
– Что? – не поняла она.
– Ну, вы знаете, когда ортодоксальные евреи не должны ничего делать по субботам, даже готовить еду или везти коляску.
Женщина непонимающе уставилась на меня.
– По-моему, если они остаются на территории эрува в субботу, им разрешено все это делать, – сказала я.
Кажется, ее не успокоила моя теория.
От паники тоже есть польза. Нашим предкам нужно было бояться диких животных, чтобы выжить. В двадцать первом веке большую часть времени тревожиться ни к чему, за исключением, может быть, случаев, когда мы попадаем в поток уличного движения. Это, однако, не отменяет того факта, что мы запрограммированы испытывать тревогу – хотя и не всегда это идет нам на пользу. Когда меня начинала нервировать напряженность в городе, я вспоминала Боно и старалась следовать его примеру. Он не переживал.
Страх отнимает слишком много энергии. Это инструмент манипуляции, используемый политиками, рекламщиками, так называемыми террористами и всеми, кто хочет управлять другими людьми. Когда человек напуган, он превращается в низкопоклонника без чувства собственного достоинства. Как-то в автобусе я наблюдала за человеком, который был вынужден пересесть из-за того, что боялся бабочки.
Меня обескураживает, когда я слышу, как взрослые великовозрастные люди используют слово «страшный» для описания разных вещей – от счетов за телефонную связь до сигаретного дыма. Эти эмоции перерастают в страх съесть вредную пищу, недостаточно много работать, слишком поправиться, быть недостаточно богатым или умным. Навязчивый страх перерождается в стресс. Я, конечно, до некоторой степени сочувствую таким людям, но им пора научиться жить, как кошки. Бездомный кот со стрижкой под льва и паршивыми прогнозами на будущее был для меня прекрасным примером того, как прожить остаток жизни полноценно.
Наступили дни паранойи. Черные лимузины проскальзывали за угол знания ООН, забаррикадированное, как средневековый замок. Было ли им что-то известно? На Центральном вокзале можно было наблюдать ряды мужчин в шлемах и черных бронежилетах, вооруженных штурмовыми винтовками. Мне казалась, что я попала в сюжет «Звездных войн».
Людей предупредили о том, что следует сообщать о подозрительных предметах, однако по вечерам улицы были по-прежнему завалены теми же горами мусорных пакетов, в каждый из которых могло поместиться несколько бомб. Они были настолько привычной частью ночного пейзажа, что ньюйоркцы их почти не замечали.
Вся страна вздохнула с облегчением после первой перестрелки, когда Тамерлана Царнаева, 26 лет от роду, переехал на угнанной машине и убил его младший брат, Джохар. Однако тревога снова вернулась в души людей по всей стране после объявления о том, что Джохар, 19 лет от роду, все еще был в бегах. Когда его нашли скрывающимся в лодке на заднем дворе частного дома в пригороде, сага подошла к завершению. Это были очень долгие четыре дня – и они были бы еще дольше, если бы братья-убийцы достигли своей цели и приехали в Нью-Йорк, чтобы подложить бомбу на Таймс-сквер.
Глава 27
Обняться и дышать
У кошки много жизней, из которых она может выбрать любую
Иногда я задумываюсь о том, как бы я справилась с последствиями Бостонского марафона без тепла и доверчивого сочувствия Боно. Когда вокруг царит хаос, иногда все, что тебе нужно, это успокоиться, обняться с кем-то, кого ты любишь… и дышать.
Нежась в лучах солнца на своей подушке, мой четвероногий друг напоминал мне о необходимости наслаждаться моментом. Наблюдая, как он носится по квартире, я училась тому, что максимально наслаждаться жизнью можно только с чувством благодарности. Он отпустил боль прошлого и просто наслаждался счастьем жить вдали от приюта с его постоянными стрессами.
