– А можно, например, в кредит зайти? Я заработаю денег и заплачу на выходе?
Голос в динамиках замолк, и я обеспокоенно всматривался в направленные на меня стволы. Чтобы меня не расстреляли еще до того, как я пойму, что разговор окончен. Но вдруг в бетонном мешке зазвучал другой, более вежливый голос.
– Что значит – у вас нет личных вещей? – не так громко спросил он. Очевидно, этот говорящий держал рот дальше от микрофона.
– Так получилось. Ни сумки, ни цинка.
– Какое оружие имеете при себе? – задали еще один вопрос.
– Нет никакого оружия. Так получилось.
После этого молчание воцарилось в помещении на такое продолжительное время, что я уже решил, что тут традиционно отказывают молчанием. Но когда повернулся, чтобы уйти, над одной из бойниц загорелась багровая табличка: «Ждите». Ждать пришлось долго, и я задумался, не предложить ли динамикам немного поболтать. Хорошо, что в этот «зеленый канал» не было очереди, иначе я бы сильно задержал трафик. Наконец громкоговоритель снова ожил, только на этот раз у микрофона оказалась немолодая женщина.
– Назовите себя, пожалуйста, – предложил голос мисс Марпл.
– Книжник. Иду из Грушевки.
– Вы путешествуете один? – Такой тембр был у бабушки, которая преподавала английский язык в моей школе.
– Абсолютно, – согласился я. – Прошел через Ферму, Заправку, Элеваторы, потом ехал по железной дороге. Но паровоз взорвался после нападения козлоногих. Ну как козлоногих…
– Вы, наверное, знаете, что один раз в триста шестьдесят пять утренних гудков в нашем городе организуется карнавал, – с торжественной интонацией произнес голос. Так раньше по телевизору объявляли победителей лотереи. – Перед этим, – продолжила бабуля, – Гильдии совместно с благородными семьями тайно определяют условия, по которым выбирается Кавалер Карнавала. Мужское воплощение праздника. Дама Карнавала определяется из числа незамужних дочерей аристократов.
Я кивнул, хотя наш разговор перестал мне нравиться. Как-то очень это напоминало историю с Насамонами.
– Кавалером Карнавала может стать только одинокий путешественник. Обычно мы проводим конкурс, но в этом году, – тут голос сделал многозначительную паузу, – условия оказались слишком строгими, и у нас не оказалось ни одного претендента. Хотя бал-открытие уже сегодня, после вечернего гудка. Так вот, многоуважаемый Книжник. Мы поздравляем вас, вы появились вовремя. Кавалером Карнавала должен стать мужчина, который придет в наш город без оружия и поклажи. Без имущества. С пустыми руками.
– И что это значит, быть «мужским воплощением праздника»? Я имею в виду, на практике? – Я решил сразу узнать, что написано маленькими буковками в контракте. Чтобы потом не пришлось срочно сматывать удочки.
– Мы хотели бы разместить вас в лучшем номере нашего лучшего отеля и пригласить бесплатно на все мероприятия, которые могут вас заинтересовать. У вас, собственно, только одно обязательство: быть счастливым. И позволить Даме Карнавала сопровождать вас. Ну и присутствовать на бале-открытии.
– Это уже три условия. – На всякий случай я скривил физиономию.
– О, поверьте, это как раз одно условие. Быть счастливым, проводить время с юной аристократкой и танцевать на балу – это одно и то же.
– Мне придется танцевать? – нахмурился я.
– Это пустая формальность. Никто не ждет от вас вальса в три па. Вы просто должны двигаться под музыку на закрытом открытии карнавала.
– Закрытом открытии? – повторил я за ней не сразу понятую фразу.
– Закрытое открытие… – В ее голосе слышалась улыбка. – Вы, наверное, еще слишком молоды, чтобы помнить, что до прихода Ночи именно «закрытое открытие» было основной формой светской жизни на наших землях.
Я подумал, что она недооценила мой возраст и переоценила знания по части светской жизни.
– Согласен, – тожественно сказал я в сторону таблички «Ждите».
– Мы не сомневались, что вы согласитесь забрать свой джек-пот, – усмехнулась в микрофон бабуля.
Центральная секция стены со щелью бойницы щелкнула и отползла в сторону. За ней оказался подсвеченный лампами дневного света коридор, туда я и шагнул.
– Направляйтесь в отель «Метрополь». Там вас будут ждать, – сказал голос мне вдогонку. Я было подумал, что мисс Марпл покажется после окончания нашего собеседования, но она так и осталась для меня голосом из динамика.
Коридор заканчивался металлической решеткой, створки которой разъехались в стороны, как только я ней приблизился. Создавалось ощущение, что, добыв электричество, руководители этого учреждения приложили максимум усилий в попытках восстановить все тоталитарные практики, изобретенные в минувшую эпоху, возобновить самое тошнотворное из погибшего мира, выглядеть «настоящим государством» хотя бы в том, что разговор с гостями ведется через звукоусилители. Попытки выглядели какими-то неловкими, натужными, даже эти решетки, скорее всего, какие-нибудь стажеры-пограничники разводили вручную. Лучше бы канализацию нормальную сделали.
За домами в стиле провинциального ампира бурлил, танцевал, пил, блевал, дудел в дудки и гремел в барабаны проспект. Прямо как на какой-нибудь большой тусовочной улице прежнего мира: Фамгулао в Сайгоне, Каосан в Бангкоке, Ла Рамбла в Барсе, Унтер ден Линден в Берлине. Люди катились лавиной, обтекая музыкантов, расположившихся так близко друг к другу, что грохот и крики сливались в единую какофонию.
Рядом с парнем, который обреченно выводил на гитаре «Белый снег, черный лед» забытого русского менестреля, подскакивали от энтузиазма шансонье с маленькими гармошками и скрипочками – они на хорошем французском исполняли репертуар «Серебряной свадьбы». В трех шагах располагались эквадорцы в цветных пончо. Выстроившись полукругом, с сосредоточенными лицами они выводили на флейтах пана тот самый мотив, без которого раньше не обходилась ни одна настоящая столица света. И возникало при взгляде на их лица ощущение, будто они не играют музыку, а ткут ткань бытия способом, известным только тем, кто происходит с берегов Амазонки. За эквадорцами протыкал воздух остреньким вступительным соло Wish you were here старый хиппан. Он просветленно улыбался, разрывая струны своей электрогитары, и половины зубов у него не было, а рядом стоял переносной динамик, из которого звучал старый как мир гитарный ритм «Пинк Флойд».
А лавина текла – не оглядываясь, не удивляясь небывалому взрыву веселья среди черных и мертвых пустошей. Я прошел мимо торговцев китайскими воздушными фонариками, приценился к хотдогу (полтора цинка, но у меня и того не было), шуганулся от крика мальчика с пачкой только отпечатанных на машинке листочков.
– Газета «Очевидец»! Продаем только новости от свидетелей! Народная диктатура Кальвария установила контроль над Горой! Царь Горы объявлен в розыск!
За газетчиками пристроился торговец масками белого кролика. Хит прошлого сезона был представлен во всех возможных формах – от ушастых картоночек, которые надо было держать у лица за специальный деревянный прутик, и до огромных пушистых шлемов с роскошными розовыми ушами, удушающему нутру которых надо было доверить свою голову. Вид у маскодьера был тоскливый: кроликов никто не покупал, хотя многие в толпе уже нарядились к еще не объявленному карнавалу. Тут встречались и Ван Гоги с лицами из папье-маше, и Пьеро разной степени похожести, Мальвины и Артемоны, д’Артаньяны и Ришелье (Ришелье было больше), имперские штурмовики и принцессы Леи, Индианы Джонсы, Люди в черном, Владимиры Ленины, Гендальфы, Миндовги и кони Миндовга, Владимиры Путины и Дональды Трампы.
