– Я из Грушевки. Книжник. Иду на юг. Сбился с пути. Собаку не отдам. И вообще я бы уже пошел, я очень спешу.
Самодержец посмотрел на меня с интересом. Кажется, моя борзость его заинтриговала.
– Знаешь, что я обычно говорю тем, кого Мазай с Зайцем ловят на моих дорогах? – Царь, величественно поправив бриллиантовый регал на груди, продолжил: – Говорю я так. Если ты куда-то идешь, значит, у тебя что-то есть. И если ты не способен защитить то, что у тебя есть, то тебе не следовало даже начинать путь.
– Но есть же еще люди, которые идут потому, что они уже все потеряли. И идут они для того, чтобы это вернуть.
– Набежало философов на мою бороду, – попробовал вставить свою стандартную реплику Мазай, но Царь махнул рукой, давая ему знак замолчать.
– Те, у кого ничего нет, сидят дома и создают запасы, – сказал он с нажимом. – А все остальные должны быть осторожны. И не ходить по дорогам. Где стоят мои патрули. А если ходишь, то не обижайся и не удивляйся. Мазай, Заяц, осмотрите его рюкзак.
Помощники самодержца сделали движение в мою сторону, но я остановил их жестом.
– Не надо лезть в мои вещи. Я сам скажу, что у меня за спиной. В рюкзаке – тридцать пять килограммов цинка, теплые вещи и недопитая бутылка виски. Ничего из этого я вам не отдам, потому что забирать то, что необходимо в дороге, – несправедливо.
– Тридцать пять килограммов цинка? В пустошах убивают за одну батарейку! – Царь посмотрел на меня с недоверием. – Еще и собака. Живой пес. Под черным небом давно уже съели всех собак, а ты еще можешь себе позволить кормить своего. Собака нужна одному моему очень важному другу. Денег у него больше чем достаточно. Я хотел бы подарить ему твоего пса, и, если ты на это согласишься, я оставлю тебе твой цинк.
– Собаку подарить нельзя. Это не вещь. Герда мне предана и в чужие руки не пойдет. – Я говорил просто, не повышая голос. – К тому же вы стремитесь к справедливости и беспредел творить не будете.
Царь покивал головой, то ли соглашаясь с моими словами, то ли обдумывая, что сначала поднести к жаровне – мою руку или мой лоб.
– Ты сам заговорил про справедливость. – Он развел руками. – Все богатства в нашем мире добыты преступлениями.
– Мое богатство заработано благодаря большой библиотеке, – спокойно ответил я.
– Которая добыта преступлениями! – квакнул сзади Заяц.
– Задолго до того, как стемнело, – повернулся я к Зайцу и смерил его взглядом – так, что он даже как-то уменьшился в размерах, – моей профессией было составление частных библиотек. Ко мне обращались люди – мое имя привлекало больше платежеспособных клиентов, чем я мог принять, – и просили составить для них, например, собрание первых изданий произведений немецкого романтизма – оригиналов и переводов, в основном на русский язык, на шестьсот томов. Или помочь составить коллекцию книг по юриспруденции для рабочей резиденции канцлера, бывшего министра юстиции. Начиная с античности и заканчивая Новым временем. С учетом того, что в те времена репутация в определенных кругах во многом зависела от фамилий, которые можно было увидеть на корешках в книжных шкафах, а ценой ошибки (например, включения в библиотеку государственного деятеля томика Макиавелли) могла стать похороненная карьера, мои знания очень высоко оценивались.
Обычно я получал пятнадцать процентов от стоимости купленных книг в качестве гонорара за помощь в формировании библиотеки. Со временем я расширил свой профиль и стал составлять и личные списки для чтения после собеседования с человеком. Люди к тому времени все меньше присматривались к книгам, но книги по-прежнему ассоциировались с умом. Вскоре мне стало достаточно десяти минут разговора, чтобы понять, какие книги человек читал, какие не прочитает никогда и какие книги ему посоветовать. Книжником, кажется, меня начали звать еще тогда.
– Ну и какая у нас с Мазаем любимая книжка? – вставил свои пять копеек Заяц, явно выделываясь перед Царем.
Я кинул на него оценивающий взгляд, колеблясь между «Миколкой-паровозом» и «Приключениями Арбузика и Бебешки».
– Нет, серьезно, Книжник, – обратился ко мне Царь. – Как ты думаешь, какая любимая книга у меня?
– Скорее всего, «Бойцовский клуб» Чака Паланика. – Я увидел, как брови Царя взлетели вверх. Самодержец притих, и я продолжил: – Большинство книг в нашей части света погибло, когда появились электронные читалки. Библиотеки целых семей отправлялись сюда, к вам, и гниют где-то в десяти метрах под нашими ногами. Те, что остались, были сожжены в первые месяцы черной зимы. Я сохранил свою коллекцию, стал сдавать книги в аренду за небольшую плату. Отсюда и происходит мое богатство. И что касается моего похода. В ночь, когда Тьма не ушла и рассвет не наступил, моя любимая успела позвонить мне. Она была на другом конце нашего континента. Поэтому я взял столько цинка, сколько мог взять с собой, и отправился ей навстречу.
Сзади было тихо: языки прикусили и Заяц, и Мазай.
– Твоя история – история достойного человека, – с уважением в голосе сказал Царь. – Я уважаю тебя и приношу извинения за то, что мы помешали тебе в твоем странствии.
Он помолчал, рассуждая над чем-то. Потом предложил – ироничным тоном, чтобы это не выглядело обидно при посторонних, если я откажусь:
– Ну ты же не согласишься остаться с нами и помочь нам разобрать те бумажные сокровища, которые мы поднимаем из шахт? У нас не хватает специалиста, который мог бы посоветовать, что сразу продавать, а что перед этим прочитать.
– Я должен идти. Я и так потерял много времени, – вежливо сказал я.
– И что ты, человек, который прочитал тысячи книг, скажешь про то, что случилось с миром? Встречал ли ты на страницах книг какой-то внятный ответ? – поинтересовался Царь.
– У меня был друг. Он был немцем и ученым. Он часто повторял, что любую вещь можно объяснить наукой. А я с ним спорил и цитировал фрагмент одной красивой книги старых времен. Недавно мой друг ушел из жизни. А перед этим во всем разочаровался. И больше не осталось никого, кто мог бы доказать мне, что у темных небес есть какое-то логическое объяснение.
– А что там был за фрагмент? Как ты с ним спорил? – подался вперед Царь.
– Я прочитаю по памяти. – Мне было приятно видеть такую реакцию. Сейчас цитирование заученных текстов – редкая способность. – Вот он:
«Они с самого начала все перепутали, причем специально. Они придумали самоограничение и подчинили ему все. А потом преодоление этого самоограничения сделали смыслом своей жизни. Мне кажется, это был полностью иррациональный путь. Ну к примеру. Для пространства они придумали расстояние – всякие далекие пути и световые годы. Хотя в свидетельствах их древних предков вы не найдете никаких упоминаний о трудностях перемещения в пространстве. Отправился куда-то за тридевять земель и достиг луны. Никакого преодоления, никаких усилий, никакой усталости. Они поверили, что расстояние надо преодолевать. И чтобы все это не казалось абсурдом, придумали гравитацию. Чтобы уже совсем тяжело было двигаться».
