Элис пораженно уставилась на нее.
– Когда это случилось?
– Через год после твоего рождения, когда…
– Нет! – перебила Элис. – Этого не может быть.
Салли торжественно кивнула.
– Боюсь, что может.
– Нет, – повторила Элис.
В рассказах матери никогда не появлялась сестра. Мама не могла знать о Салли.
Салли ждала, ее лицо было открытым, взгляд отяжелел.
У Элис голова шла кругом.
– У тебя ребенок от моего отца?
– Был, – прошептала Салли, – был ребенок. – Она посмотрела на свои руки. – Джиллиан умерла, когда ей было пять. Лейкемия.
Элис не могла заставить себя заговорить.
– Я рассказала Клему о Джилли, когда она родилась, просто для того, чтобы он знал о ней, я ничего от него не ждала. Но все-таки любовь ребенка меняет тебя. Я не могла перестать надеяться, что он признает ее. В ночь, когда она умерла, как бы жутко это ни звучало, я послала ему прядь ее волос, перевязанную одной из ее любимых ленточек. Хотя Клем ничего не сделал для нее, пока она была жива, мне хотелось, чтобы у него осталось что-нибудь от нее. По правде говоря, я была не в состоянии ясно мыслить. Я была зла. Я хотела причинить ему боль, наказать его, напомнить ему ее смертью, что при жизни он игнорировал ее.
В ноздри Элис ударил запах керосина, когда она вспомнила, как открыла ящик отцовского верстака и нашла там фотографию Торнфилда и локон, перевязанный выцветшей лентой. Локон Джиллиан. Локон ее сестры.
– Статуя Джилли ждала меня у входной двери, когда я вернулась домой с похорон, – сказала Салли.
В памяти Элис вспыхнула керосиновая лампа, осветив деревянные статуи Джун и маленькой девочки, которую Элис ошибочно принимала за себя.
– Твоя мама приходила на похороны.
Элис резко взглянула на Салли.
– Я видела ее, – продолжила Салли, – в конце процессии. Я не смогла найти ее после службы. Она оставила растение в горшке на могиле и карточку, в которой это растение посвящалось Джилли, подписана она была твоим именем.
Элис всхлипнула, закрыв лицо руками, представляя, чего стоило маме добраться до города, пойти на похороны и вернуться домой так, чтобы папа не узнал. Как тяжело ей было узнать о предательстве и все же найти силы для сочувствия Салли. Элис представила себе боль, которую, должно быть, испытывала ее мать, зная, что Элис никогда не встретится со своей сводной сестрой. Веру матери в порядочность Салли; степень отчаяния, до которой надо было дойти, чтобы поручить опекунство над детьми Салли. Степень страха, до которой нужно было дойти, чтобы написать завещание.
– Что за растение?
– Прости?
– Что за растение мама оставила на могиле?
Салли открыла окно и высунулась в него, чтобы сорвать персикового оттенка цветок с пышно цветущего куста. Она протянула его Элис.
– Приморский гибискус.
Элис тихо заплакала, вспомнив корону из цветов, которую мать сплела для нее тогда. Вспомнив ее значение в Словаре Торнфилда: Любовь связывает нас в вечности.
– Год спустя ты появилась в библиотеке, – продолжила Салли, – и я сразу тебя узнала. Я поняла, что ты дочь Клема и Агнес. Старшая сестренка моей Джилли. После пожара я решила присматривать за тобой.
– Присматривать за мной?
– Я была там, в больнице, – голос Салли стал почти неслышным, – сидела с тобой, пока ты была в коме. Читала тебе сказки.
Следуй за моим голосом, Элис, я тут.
– Я прислала тебе коробку книжек… – Салли запнулась.
Ее детские книжки, о которых ей сказали, что это подарок от Джун.
– Я оставалась с тобой, пока не узнала, что за тобой приедет Джун. После того как ты уехала с ней, мне позвонила медсестра и сказала, что твой брат выжил, но Джун не забрала его. Потом со мной связался адвокат по поводу завещания Агнес… Я, тем не менее, попросила Джона выяснить, где ты находилась. Мне нужно было знать, что с тобой все в порядке. Узнав, что ты в Торнфилде, я заставила себя принять требования Джун и примириться с таким положением вещей.
Элис посмотрела на нее без всякого выражения.
– Какие требования? – спросила она.
Салли вгляделась в ее лицо.
– О, Элис, – сказала она, помедлив.
– Какие требования, Салли?
– Джун дала понять, что не хочет никаких контактов между тобой и мной или твоим братом.
– Дала понять?
Салли побледнела.
– Я отправляла письма, Элис. Годами. Письма и фотографии твоего брата, рассказывающие, как он растет. Мне всегда хотелось выйти на связь с тобой, но я ни разу не получила ответа. Джун была твоей законной опекуншей, я не могла давить на нее. У меня не было такой власти. Единственное, что я могла, – это убедиться, что не стала причиной дополнительных страданий. Особенно для тебя или твоего брата.
Элис издала стон. Ей вдруг стало нечем дышать, она подошла к окну и прижалась лбом к прохладному стеклу.
Через некоторое время Салли прочистила горло.
– Твой брат вырос, зная, что его усыновили. Я не стала бы поступать иначе, – сказала она тихо. – Он всегда знал о твоем существовании.
Элис обернулась.
– Ему скоро будет двадцать. У него такая нежная душа. Недавно он переехал и живет теперь со своей девушкой, работает ландшафтным дизайнером. Счастливее всего он, когда работает в саду.
Элис упала на кушетку.
– Как его зовут? – прошептала она.
– Я назвала его Чарли, – сказала Салли, улыбнувшись первый раз за утро.
29
Лисохвост
Значение: Кровь от крови
Ptilotus/Внутренние территории Австралии
Тюльпун-тюльпуна (Пит.) – небольшие кусты, выбрасывающие колоски фиолетовых цветов в жестких белых волосках. Листья покрыты плотно прилегающими друг к другу звездообразными ворсинками, благодаря которым снижается отдача воды. Традиционно женщины устилали мягкими пушистыми цветами лисохвоста деревянные люльки, в которых носили младенцев.
Элис что было сил крутила педали, взбираясь вверх по холму. Ее медальон мотался из стороны в сторону, барабаня по грудной клетке, пока Элис, пыхтя, разгоняла велик. Ей хотелось отвесить себе хорошего пинка за то, что она не поехала в город на машине; лямки рюкзака, набитого до отказа продуктами к ужину, врезались в плечи. Но упражнения действовали. Она испытывала потребность в разрядке с того самого момента, как Салли назначила дату ужина, и физическая нагрузка для этого подходила. Этим утром она решила стряхнуть паутину с велосипеда в гараже Салли и прокатиться на нем. Когда она ехала в город, море внизу сверкало зеленоватой лазурью. Элис сочла это хорошим знаком.
