– Может, вернемся, Элис? Нам надо кое-что отдать тебе, – сказала Кэнди.
Твиг кивнула.
– Конечно, – ответила Элис.
Она свистнула Пип и повела всю компанию вниз по тропинке к дому.
* * *
Когда они добрались до коттеджа, солнце уже стояло высоко и припекало. Элис наполнила стаканы холодной водой.
Кэнди вышла к арендованной машине и вернулась с небольшим свертком, обмотанным куском ткани. Элис узнала его.
– О боже.
– В своем завещании она указала, что ты должна его получить. – Кэнди положила сверток Элис в руки.
Элис разматывала ткань, пока у нее в руках не оказался высвобожденный из обертки Словарь Торнфилда. Ее окутали воспоминания. То, как она впервые вошла в мастерскую с Кэнди. Как Твиг учила ее срезать цветы. Джун, показывающая, как класть их под пресс. Огги, просто обыкновенный мальчишка, отрывающий взгляд от книги и машущий ей.
– Ей понадобилось почти двадцать лет, но она сдержала слово, – твердо сказала Твиг. – Здесь все, что ты хотела знать. Мы не знали об этом, но последний год жизни Джун потратила на то, чтобы записать истории Торнфилда, включая те, что произошли с твоей матерью и отцом.
Элис крепче обхватила руками книгу.
– Когда ты прочтешь его, – добавила Кэнди, – ты узнаешь, что завещала Рут Стоун: никогда не отдавать Торнфилд в недостойные руки. – Она помедлила, подбирая слова. – Элис, когда твой отец еще был молод, у Джун случился сердечный приступ. Не очень тяжелый, но достаточный, чтобы она решила написать завещание. Только она хранила его в тайне, – Кэнди пыталась совладать с голосом, – потому что она не упомянула в нем Клема. Джун видела, каким собственником мог быть Клем по отношению к твоей маме, когда они еще были детьми. Порой она видела, как агрессивно он вел себя со всеми нами, если вдруг он переставал быть центром внимания. Он бывал очень вредным, когда не мог совладать с собой. Иногда был жестоким, когда выходил из себя. Когда он услышал, как Джун рассказывала Агнес по секрету, что Торнфилд однажды достанется ей, мне и Твиг и что она решила не завещать Торнфилд Клему… Когда он уезжал, он поклялся, что никогда больше не заговорит ни с Джун, ни с кем-нибудь из нас. – Ее голос дрогнул. – Поэтому мы с тобой не знали друг друга, пока тебе не исполнилось девять. Мы никогда больше не видели твоих родителей и не говорили с ними.
– То есть… – Элис задумалась, складывая кусочки этой истории вместе, – мои родители уехали, потому что Джун сделала выбор, который, как она знала, разозлит папу?
– Все не так просто. Джун считала, что для такого выбора у нее были серьезные причины. Она слишком хорошо знала Клема, чтобы оставить ему все, ради чего она и женщины из ее семьи столько работали. Он был слишком переменчивым.
– Да, – невесело усмехнулась Элис, – я, пожалуй, знаю, о чем ты, Кэнди. – Головная боль начала вибрировать в висках. – Почему вы мне не рассказывали, что они из-за этого уехали?
– Я не могла, Элис. Просто не могла. Я не могла предать Джун. После всего, что она для меня сделала. Это была ее история, и она должна была рассказать ее сама.
– Так что это просто перечеркнуло твои собственные чувства? Заморочки Джун стали и твоими тоже?
– О’кей, хватит, – вмешалась Твиг. – Достаточно. Давайте переведем дыхание.
Элис вскочила и стала мерить комнату шагами. По носу Кэнди стекали слезы.
– Я думаю, очень важно, – медленно проговорила Твиг, – чтобы мы не попались в ловушку прошлого.
– Попались в ловушку прошлого? – заорала Элис. – Как я могу попасть в ловушку прошлого, если я даже не знаю, что это такое.
– Элис, пожалуйста, – попыталась убедить ее Твиг, – попытайся сохранять спокойствие. Мы должны поговорить о том, что происходит сейчас.
– И что же происходит? – выпалила Элис.
– Сядь, – отрезала Твиг.
Ее лицо было непроницаемым, как и лицо Кэнди. Плохое предчувствие вмиг вымыло из Элис всю злость. Она перевела взгляд с Кэнди на Твиг.
– Что? – спросила она. – В чем дело? Говорите сейчас же.
– Элис, сядь.
Она попыталась возразить, но Твиг остановила ее, подняв руку. Элис выдвинула стул и села.
– Все это тяжело, и мы стараемся, как можем, смягчить удар. – Твиг сложила ладони вместе.
– Просто рассказывайте, – сказала Элис, стиснув зубы.
– О’кей, – начала Твиг.
Кэнди сделала глубокий вдох.
– Элис, – произнесла Твиг.
– Рассказывайте, черт возьми!
– Твой брат выжил в пожаре, Элис, – произнесла Твиг, вся как-то осев в кресле.
Элис словно отвесили оплеуху.
– Что? – переспросила она.
– Твой маленький брат. Он выжил. Его усыновили вскоре после того, как ты приехала в Торнфилд.
Она тупо уставилась на них.
– Он появился на свет раньше срока и был очень болен. Доктора не были уверены, что он выживет. Джун тревожилась, что не справится с заботой о больном младенце, и не хотела подвергать тебя новым испытаниям, если он не выживет.
Элис тряхнула головой.
– Поэтому она просто бросила его?
– Ох, горошинка, – Кэнди потянулась к ней, – мне так жаль. Это такой шок, тебе надо все это переварить. На это нужно время. Почему бы тебе не вернуться в Торнфилд вместе с нами? Пожалуйста. Мы присмотрим за тобой. Мы…
Элис понеслась в туалет. Ее вырвало, она давилась и содрогалась в конвульсиях.
Твиг и Кэнди согнулись над ней, зовя ее по имени, их лица были полны страха, тревоги и любви.
* * *
Кэнди открыла заднюю дверь и вынесла в патио две миски с пастой. Одну она передала Твиг, а потом села рядом, под горящими гирляндами Элис. Некоторое время они ели в тишине. Небо меняло оттенки от синего к янтарному, от янтарного к розовому. Кратер, темный на фоне закатного неба, был похож на выброшенный на мель корабль.
– Когда, думаешь, нам ее разбудить? – спросила Кэнди.
– Пусть спит, Кэнди.
– Она уже больше суток в постели.
– И судя по тому, как обстоят дела, отдых ей совсем не помешает, – вздохнула Твиг.
– А что насчет ее телефона? Он уже чуть ли не десяток раз звонил.
– Кэнди…
– А как ты думаешь, откуда у нее все эти синяки? – перебила Кэнди, переходя на шепот.
Твиг покачала головой, отставила тарелку и полезла в карман за щепоткой табака.
– Наверное, это из-за ее работы. Сама знаешь по работе на ферме, как легко посадить синяк.
– У меня такое чувство, что мы ее потеряли, – тихо сказала Кэнди.
– У тебя такое чувство, потому что с тех пор, как она от нас уехала, мы не знали, что творилось в ее жизни. Но у нее как-то и не было возможности нам об этом поведать, не правда ли? Мы сами столько ей привезли и рассказали.
