Лицо Кэнди ничего не выражало.
Элис посмотрела на них обеих, словно первый раз за вечер по-настоящему их увидела. Глаза Кэнди покраснели, ее голубые волосы были тусклыми и ломкими. У Твиг поседели виски. Даже под ее рабочей одеждой было заметно, как она иссохла.
Джун умерла.
Элис проковыляла в ванную и закрыла за собой дверь, опершись на нее спиной; ее ноги подкосились, и она сползла на пол. Страстно желая хоть какого-то утешения, она включила теплый душ. Забралась под него прямо в одежде и села под падающую сверху воду. Она подставила лицо под струи, подтянула колени к груди, обхватив их руками, и разрыдалась.
* * *
Элис оставалась в ванной еще долго после душа. Она завернулась в полотенца и лежала в пустой ванне, закрыв глаза, не желая двигаться, не желая говорить.
Через стены слышался сдавленный звук разговора Твиг и Кэнди в гостиной. Шорох, с которым отодвигалась задняя дверь. Плеск перемываемых чашек в раковине на кухне. Скрип обеденных стульев по линолеуму. Шаги, приближающиеся к двери в ванную комнату.
– Элис, – раздался голос Твиг. – Я думаю, будет лучше, если мы поедем и найдем комнатку на курорте, а тебе оставим побольше места. Было ошибкой привезти тебе эти вести без всякого предупреждения. – Пауза. – Нам очень жаль.
Снова пауза. Удаляющиеся шаги. При звуке открывающейся входной двери раскаяние заставило Элис поспешно выбраться из ванны. Она распахнула входную дверь. Пип заскочила внутрь, вертясь у Элис под ногами.
– Подождите, – позвала она.
Твиг и Кэнди уже были снаружи. При ее оклике они вернулись в дом.
– Вы могли бы остаться. Здесь полно места. Я буду на работе в ближайшие четыре дня. – Она подняла подбородок. – Вы должны остаться. Нам надо поговорить.
Сердце учащенно стучало в ушах.
Они переглянулись. Первой заговорила Кэнди:
– Что, если я сооружу что-нибудь на ужин? От нас всех мало будет толку на пустой желудок.
Кэнди занялась кухней, Твиг вышла на задний двор выкурить папиросу, а Элис тем временем пошла в спальню переодеться. Каждое движение стоило ей титанических усилий. Кроссовки долой. Было ли Джун больно? Одна нога есть. Теперь вторая. Она знала, что умирает, когда у нее случился приступ? Футболку – через голову. Она кричала или звала кого-нибудь? Была ли она напугана? Элис казалось, что у нее слишком тяжелая голова и шея не выдержит. Она повалилась на постель, всего на минутку, она искала утешения у своей подушки. Свернулась калачиком.
А вот и он.
Запах его одеколона на ее футболке, невесомый зеленый аромат и что-то еще. Его тело, его мечты, его дыхание с привкусом земли и соли.
Элис натянула горловину футболки на нос, делая глубокие вдохи. Он был расстроен, что его не взяли на пал травы. Он болезненно относится к тому, что она привлекает внимание других мужчин. Ей следовало быть осмотрительнее. Нужно пойти к нему и извиниться. Он просто вышел из себя. Время от времени такое со всеми случается.
Элис пыталась сдержать слезы. Она села в постели и выключила свет. Посмотрела на его дом за дюнами. Он был темным, окна не горели – черная глыба под усыпанным звездами небом.
* * *
Когда на следующее утро она проснулась, из кухни доносились голоса Кэнди и Твиг и запах свежесваренного кофе, и Элис не могла сориентироваться во времени и пространстве. Ей могло быть девять. Или шестнадцать. Двадцать семь.
– Хочешь чашечку? – предложила Кэнди, когда Элис, заспанная, пошатываясь, вошла в гостиную.
– Да, пожалуйста.
– Как спалось? – спросила Твиг.
– Без снов, – зевнула Элис, – а вам?
– Хорошо, – кивнула Твиг.
– Чувствовали себя, как школьницы в турпоходе. Представь себе, в нашем-то возрасте. – Кэнди улыбнулась, передавая Элис дымящуюся чашку кофе.
Элис благодарно кивнула.
Воцарилась тишина. На улице Пип вертелась, стараясь поймать свой хвост.
– Ей надо прогуляться, – сказала Элис, глотнув кофе. – Там есть тропинка, по которой я иногда брожу, она идет от калитки в конце моего участка до стены кратера. В конце ее открывается вид, который, я думаю, вам понравится.
* * *
С Пип, скачущей впереди, Элис, Твиг и Кэнди шли через заросли. Время от времени кто-нибудь из них останавливался, чтобы указать на розу пустыни или клинохвостого орла, парящего в вышине. Они по большей части молчали, пока шли по тропе вверх по стенке кратера. Когда они достигли смотровой площадки, Твиг еле дышала. Она присела в теньке, чтобы перевести дыхание.
– Это все из-за твоих дурацких сигарет, которые ты смолишь целыми днями, – проворчала Кэнди.
Твиг отмахнулась от нее.
Элис передала им воду и налила немного в мисочку для Пип – та, тяжело дыша, улеглась у ног Твиг. Утренний воздух остудил их кожу. Они повернулись к виду, открывавшемуся с вершины кратера. Пустынный горошек колыхался ярко-красным облаком.
– Как живописно, – выдохнула Кэнди. – Не думаю, чтобы я когда-нибудь видела столько пустынного горошка в одном месте.
– Он привлекает сюда туристов со всего мира.
– Он теперь будет цвести все лето до самой осени. – Твиг вытянула шею, заглядывая в кратер. – Там, откуда родом моя семья, дальше к югу, мы зовем его кровавым цветком, – сказала она тихо. – По нашим преданиям, он вырастает там, где пролилась кровь.
– Ты мне этого никогда не рассказывала, – сказала Кэнди. – Ты поэтому с такой заботой выращивала его в Торнфилде?
Твиг кивнула:
– Это одна из причин. Он всегда напоминал мне о семье, которую я потеряла. И, – ее голос дрогнул, – о той, которую я нашла.
– Имей мужество, не сдавайся, – пробормотала Кэнди.
Элис подобрала с земли палку и указала ею на пустынный горошек:
– Легенда гласит, что это место, куда упало сердце матери. Она вынула его из своего тела и бросила со звезд на Землю, чтобы быть рядом со своим ребенком, который упал с небес. – Элис сломала палку пополам, отдирая от нее кусочки коры. – Горошек цветет девять месяцев в году, вот таким идеальным кругом. Здесь говорят, что каждый цветок – это живой кусочек ее сердца, пустивший корень.
Она ломала палку на кусочки, пока вся она не легла горочкой у ее ног.
– Моя подруга Руби говорит, что если цветы болеют, то она и ее семья тоже болеют.
Он сидели втроем, не говоря ни слова.
– Ее похоронили или кремировали? – нарушила молчание Элис, не поднимая глаз.
– Кремировали, – ответила Кэнди. – Она указала в завещании, чтобы ее прах высыпали в реку, – так она сможет найти путь к морю.
Элис тряхнула головой, вспомнив, как она нырнула в реку, мечтая, что река приведет ее домой.
