В конце вечеринки-сюрприза, когда Дилан и Элис ушли вместе, Лулу притворилась спящей. Поведет ли он Элис встречать рассвет вместе, чтобы сблизиться с ней, как это было с Лулу?
Лулу остановилась у задней двери и ждала, пока не убедилась, что они, спотыкаясь, вышли из-за дюн. Он проводил Элис домой и еще долго медлил, после того как она исчезла внутри. Палящее солнце уже поднялось высоко, когда он, наконец, развернулся и пошел прочь, с бестолковой пьяной улыбкой на лице. Она не могла заставить себя двинуться с места и надолго, после того как он скрылся за дверью своего дома, замерла, уставившись в одну точку.
Вечером после праздничной вечеринки Элис свернулась на кушетке и смотрела через сад на калитку в конце участка. Силуэты птиц, возвращавшихся в свои гнезда, метались в воздухе, сплетаясь на лету в темные созвездия, как в театре теней. На почерневшем мертвом дереве у самой ее двери вечерние лучи осветили шелковистые следы, оставленные процессией стрекоз. Элис читала об этом в ежегодном путеводителе по флоре и фауне парка: они следовали друг за другом по шелковым следам, которые они оставляли за собой и которые можно увидеть, только когда они отражают свет.
В ее доме царила тишина, нарушаемая время от времени лишь щелчками в электроотоплении, сопением Пип и бульканьем чайника на плите. Из-за ноток ароматов лимонной травы, кориандра и кокоса в животе у нее заурчало. Она смотрела на калитку. Она ждала. Освещение из золотого стало коричневым. Голос Дилана звенел у нее в ушах: Я схожу домой, приму душ и приду. Через заднюю калитку.
Она возвращалась домой из города, когда заметила на обочине серпантина его пикап и его силуэт на ближайшей станции радиосвязи. Он увидел ее и помахал. Она притормозила и выскочила из машины. Все ее тело охватило лихорадкой при виде его.
– Пинта-Пинта, – приветствовал он ее с сияющим лицом, тронув краешек полей своей шляпы.
– Добрый денек, – усмехнулась она.
– Не очень сильное похмелье?
Она покачала головой.
– Как ни странно, нет. Скорее недосып, пожалуй.
– У меня то же самое.
Воздух отяжелел от сладкого аромата зимней мимозы.
– Как твой первый день двадцатисемилетия? – спросил он.
– День завоза необходимых вещей. Ездила в город за покупками, – рассмеялась она.
– А, – кивнул он понимающе, присоединяясь к ее смеху, – отличный был день.
– Был. Но он еще не закончился. – Она помедлила. – Что делаешь сегодня вечером? – выпалила она, глядя на него.
Он посмотрел ей в глаза.
– Ничего особенного.
– Я собираюсь приготовить свежий тайский зеленый суп-карри. Моя первая попытка. Что скажешь? – предложила она.
– Ням.
– Так что, – она старалась сохранять голос ровным, – присоединишься?
– С удовольствием. – Он улыбнулся.
– В шесть?
Он кивнул.
– Я схожу домой, приму душ и приду. Через заднюю калитку.
– Отлично, – произнесла она беззаботно.
И он пришел, луч от его фонаря скользил сквозь спинифекс, освещая путь к ней. Она встала и поспешила в спальню. Стоя возле окна в тени, она смотрела и ждала.
Он подошел к калитке, поднял крючок и опустил его за собой. Бледный свет звезд падал ему на плечи. Он выключил фонарик и пошел на ощупь через триптомены к патио в свете включенных гирлянд.
– Пинта-Пинта? – позвал он у двери.
– Привет. – Она направилась через комнату с легкой улыбкой на лице и открыла застекленную заднюю дверь.
Он вытер ноги о коврик и вошел. Она вдохнула невидимые завитки аромата его одеколона, на миг прикрыв глаза. Он снял свою шляпу акубру и одобрительно огляделся: цветы в горшках, рисунки, книги, плетеные коврики, стряпня, стол. Она притворилась, что все это было для нее, но на самом деле все это было в надежде на этот самый момент.
– Есть хочешь?
– О да, – ответил он, повалившись на диван.
– Похмелиться? – предложила она.
– Никогда не отказываюсь, – сказал он.
Она открыла холодильник и достала две бутылки пива. Пиво запенилось, когда крышки слетели, и это шипение принесло ей такое облегчение, что ей захотелось открыть сразу дюжину.
– Будем, – сказала она, передавая ему бутылку.
– Будем, – сказал он с кивком.
Когда они чокнулись бутылками, нервы ее превратились в вертящийся колесом фейерверк, который прокатился по всему ее телу.
* * *
После супа и еще пива они завалились на кушетку. Их лица пылали от жары, пива, чили и чего-то еще. Они рассказывали друг другу истории о том, где выросли. Они знали, как это делать – разоблачать лишь определенные части себя. Они практиковали это неделями. Но теперь их рассказы высохли, как соль под прямыми солнечными лучами.
– Эти чертовы гирлянды огоньков, – проворчал он через некоторое время.
Обогреватель щелкнул и загудел.
– А что с ними не так? – спросила она тихо.
– Из всех окон в моем доме только их и видно. Они месяцами не давали мне покоя.
Дрожь прошла по ее телу.
– Правда? – спросила она.
Он повернулся к ней. Она не отвела взгляда.
Его губы вдруг коснулись ее губ – неожиданно, мягко, настойчиво. Элис поцеловала его в ответ, глубоко, с открытыми глазами. Это не было сном наяву, он был тут.
Они скинули на пол одежду, как кожу. Когда он отстранился, чтобы рассмотреть ее, она закрылась руками. Но он отвел их, прижав ее ладонь к своей груди. Под кожей и ребрами она почувствовала, как его сердце говорит с ней.
Он тут. Он тут.
Она притянула его к себе; резкий вдох; он вошел в нее. Они сплелись и слились воедино. Влага, дрожь, страх, обрывки чувственных впечатлений в ее сознании. Сырой песок под ногами, невесомость в легких, соленая кожа, крики, вторящие чайкам над серебристым морем. Медленное течение и порывы ветра в ее волосах среди зеленых стеблей тростника. Тишина и течение реки. Охапки красных цветов, вырванных из земли.
24
Паракилия широколистная
Значение: Твоя любовь для меня – жизнь и смерть
Calandrinia balonesis / Северные территории
Паркилипа (Пит.) – суккулент, произрастающий на песчаной почве в засушливых районах, имеющий мясистые листья и яркие фиолетовые цветы, которые появляются в основном зимой и весной. В периоды засухи листья могут служить источником воды; все растение целиком можно запекать и употреблять в пищу.
После той ночи каждый свободный миг они проводили вместе. Элис понимала, что она пренебрегает всеми другими друзьями – в первую очередь Лулу, но ей не хотелось быть с кем-то еще.
