– Тебе поставили капельницу с физраствором, Элис. У тебя было серьезное обезвоживание. Мы часто сталкиваемся с таким у приезжих, не привыкших к пустыне. Вероятно, поэтому ты и упала в обморок.
На женщине был белый халат с вышивкой на верхнем кармане: «Доктор Кира Хендрикс».
– Теперь несколько стандартных вопросов. У вас в семье у кого-нибудь было пониженное артериальное давление?
Элис не знала. Она покачала головой.
– Как насчет тревожности или панических атак?
– Не было с тех пор, как я была маленькой, – ответила она тихо.
– А чем они были вызваны?
Ветром? Взглядом на цветок? Томительным пламенем сна?
– Я не знаю, – ответила Элис.
– Вы принимаете какие-нибудь лекарства?
Элис снова покачала головой.
– К счастью, нос у вас не сломан и скоро заживет. А сейчас вам нужен покой. И много жидкости. При любых тревожных симптомах возвращайтесь и сразу ко мне на прием. Мосс сказал, вы только сегодня приехали в город?
Элис кивнула.
– Где вы остановились?
Элис глянула на Мосса. Несколько мгновений он удерживал зрительный контакт, прежде чем заговорить.
– В пабе, док. В комнате в пабе.
– Хм, – снова протянула врач.
Она похлопала Элис по плечу, а потом обернулась к Моссу, приподняв бровь:
– Можно тебя на пару слов?
Они встали в противоположном углу. Элис поглядывала на них краем глаза. Доктор Кира была чрезвычайно серьезна, а Мосс, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке.
– Прекрасно, – сказала доктор Кира энергично, ставя точку в их обсуждении.
Она вернулась к койке Элис.
– Теперь, Элис, давайте достанем иглу из вашей руки и проводим вас на улицу. Ешьте маленькими порциями. Спите побольше.
Элис кивнула, не поднимая глаз.
* * *
Мосс открыл дверь своего минивэна со стороны пассажира, придержал ее, а когда Элис устало забралась внутрь, захлопнул. Внутри все было безукоризненно. К зеркалу заднего вида было прицеплено картонное дерево – ароматизатор с запахом эвкалипта.
Они ехали молча. Мосс несколько раз откашлялся.
– Я, эм, нашел вас на парковке, когда мой рабочий день кончился, – сказал он, не глядя на нее. – Я вас не двигал, позвонил доктору Кире, она приехала и увезла вас на «Скорой». А я ехал следом в минивэне.
Элис неотрывно смотрела вперед, проигрывая в своем воображении сценку, в которой он находит ее без сознания. От глубокого чувства стыда ей начало жечь глаза. Ты не расплачешься прямо сейчас.
– Мы на месте, – сказал он, подъезжая к клинике.
Он залез в карман и вытащил ее ключи от грузовика.
– Они были у вас в руке, когда я вас нашел. – Его интонации были извиняющимися, как будто он был повинен в ее обмороке.
– Спасибо, – сказала она тихо, – за все.
Элис выхватила у него ключи, заметив, как он вздрогнул, когда острый край царапнул ему палец.
– Простите, – пробормотала она, закрыв лицо руками.
Она вздохнула и покачала головой с укоризной самой себе.
– Спасибо, – повторила она и вылезла из машины, направляясь к своему грузовику.
Но когда она увидела надпись на дверях, то резко остановилась. Вот оно, было прямо перед ней – все то, что она хотела оставить позади.
Элис Харт, флориограф. Ферма Торнфилд, где расцветают полевые цветы.
– Итак, эээ, Элис?
Она обернулась, стараясь заслонить собой надпись.
– С вами все будет в порядке?
– Да, – кивнула она, – спасибо. Я сниму комнату в пабе.
Он посмотрел в сторону, потом снова на нее.
– Доктор Кира спросила, не смогу ли я присмотреть за вами в ближайшие сутки. – Он откашлялся. – Вас это не смутит?
Элис выдавила из себя улыбку.
– Покой, жидкость, еда. Уверена, я справлюсь. – Ей хотелось лишь залезть в постель, укрыться с головой и больше не вылезать наружу. – Тем не менее спасибо.
– Да. Хорошо. – Еще одна долгая пауза. – Что ж, у Мерл в пабе есть мой номер телефона, если вам что-нибудь понадобится, – сказал он, заводя машину.
Элис кивнула и почувствовала облегчение, когда он уехал.
Она села в грузовик и подъехала прямо к заправке. Залив бензин, она изучила полки в магазине при заправке, нашла автомобильную краску. Цвет был только бирюзовый. Она взяла банку и кисть. По пути к кассе ее взгляд упал на стенд с яркими переводными картинками. Она схватила один пакетик, расплатилась и вышла.
На стоянке при пабе она неистово набросилась на свой грузовик с кистью и краской. На исходе своего первого дня в центральной пустыне Элис спрятала сведения о том, кем она была и откуда, под слоем бирюзового забвения.
* * *
Когда Элис приехала, Мерл в пабе не оказалось. Молодая девушка с ярко выраженным акцентом дала ей комнату и принялась в красках описывать меню, Элис же делала вид, что слушает. На внутренней части предплечья у девушки была татуировка в виде карты мира. Карта была усеяна крошечными звездочками. Каково это – быть где-то так далеко от всего, что тебе знакомо, в каком-то уголке земли, который ты хотел посетить и исследовать? Каково это – не иметь другой цели, кроме как путешествовать и собирать впечатления, каждое из которых настолько живо и значимо, что ты навсегда наносишь его на свою кожу? Каждая звездочка была как укол насмешки для Элис. Я не была там, и там, и там…
– Мисс. – Девушка, широко улыбаясь, сунула меню в лицо Элис.
– Простите, – Элис тряхнула головой, – могу я сделать заказ в комнату?
– За хорошие чаевые.
Сделав заказ, Элис со своим рюкзаком поднялась в комнату, отперла дверь, а потом закрыла за собой.
Он села на кровать, расшнуровала ботинки и повалилась на подушку, позволив прорваться всхлипам, которые распирали ее уже несколько дней.
18
Бессмертник песчаный
Значение: Записано в звездах
Waitzia acuminata / Западная Австралия
Многолетник с длинными узкими листьями и оранжевыми, желтыми или белыми цветами, напоминающими на ощупь бумагу. Весной цветение начинается после зимних дождей. Цветы смотрятся эффектно, когда их много растет в одном месте. Поляны, усыпанные миллионами таких цветов, нередко находят среди кустарников и в пустынях в западных районах; люди совершают путешествия на большие расстояния для того, чтобы увидеть их.
Восход солнца разбудил Элис. Она отшвырнула промокшие от пота простыни и села, выковыривая из глаз соленые сухие катышки. Ее комната купалась в оранжевом свечении. Она подошла к окну и отдернула занавески. Ничем не сдерживаемый свет ворвался внутрь, он отражался от утеса, высившегося над пыльным городом. Элис вглядывалась в волнистые дюны красного песка и овраги, поросшие спинифексом и пустынными дубами – там, за домами и улицами, они тянулись, насколько хватало глаз. Она вспомнила крабов-солдат, бриз с моря, зеленый сахарный тростник, серебристую речную воду и поля ярких распустившихся цветов. Воздух пустыни был таким сухим и невесомым, что бусинки пота испарялись, не успев скатиться по коже. Никогда еще она не была так далеко от всех и всего, что она знала, от всех мест, где когда-либо была.
