– Сделала то, что должна была сделать, – ответила Джун.
По ее щеке скатилась слеза.
Уже много лет Твиг не видела, чтобы Джун плакала. То, что в комнате не пахло виски, еще сильнее ее встревожило.
Джун с досадой вытерла щеки и встала.
– То, что должна была сделать, – повторила она, – ясно, Твиг?
Она встала у стола, словно стараясь что-то скрыть.
– Что происходит? – спросила Твиг, делая шаг вперед.
Джун в волнении попыталась сгрести стопку писем, лежавших на столе, в ящик, но вместо этого случайно рассыпала их по полу. Она выругалась себе под нос. Твиг опустилась на колени и принялась собирать бумаги – письмо за письмом, фотографию за фотографией – на всех был один и тот же мальчик.
– Как ты могла скрыть это от нее? – прошептала она.
– Потому что я знаю, что для нее лучше, – огрызнулась Джун. – Я ее бабушка.
Твиг встала и смерила Джун пристальным взглядом, письма тряслись в ее руках. Без единого слова она швырнула их в Джун и вышла, хлопнув за собой дверью. На улице было ветрено. Твиг облокотилась на перила веранды, делая глубокие вдохи и пытаясь успокоиться. Элис и Огги дурачились возле мастерской, поддразнивая друг друга.
Гладя на них, Твиг обхватила себя руками, защищаясь от ветра. Она чувствовала это костями: задул северо-западный.
* * *
Элис плавно открыла дверь своей спальни и замерла на верху лестницы, прислушиваясь. В доме не было ни звука, только мерно тикали дедушкины часы и из спальни Джун доносился приглушенный храп. Тело Элис вдруг отяжелело. Она вспомнила ночь после своего приезда, когда она не говорила и едва могла поднять голову под грузом скорби. Джун вытерла ей лицо горячим полотенцем. Я никуда не уйду, – сказала она. И это была правда. Она всегда была здесь. В конце учебного дня, склонившись над цветами в саду, во главе стола за ужином, в мастерской, приглядывая за тем, как Элис подготавливает букеты. Элис подумала о руках Джун в твердых мозолях, о том, как они держатся за руль, машут у ворот, треплют Гарри за уши, крепко держат Элис. Слишком крепко.
Бросив последний взгляд вокруг, Элис подняла чемодан и стала неслышно спускаться по ступенькам, так тихо, словно она состояла из той же призрачной дымки, что и память Торнфилда, из которой ей так хотелось выпутаться.
Элис прокралась на цыпочках по коридору. Ошейник Гарри звякнул в гостиной, когда он повернулся в своей постельке. Она опустилась на корточки и поцеловала его в макушку. Даже во сне он хранил ее секреты.
Когда она открывала входную дверь, ее руки дрожали. Она глубоко вдохнула душистый ночной воздух. Ступив с веранды на землю, она сразу побежала.
Кустарники царапали ей лодыжки, пока она пробиралась в темноте среди зарослей. Из глаз лились слезы, но она не останавливалась. Ночь была холодной, сухой и полной пения цикад. Лунный свет погружал мир в молочное сияние. Впереди сверкало ее будущее, как уголек, который ей предстояло раздуть.
Элис добралась до реки. Поставила свой чемодан, вытерла лоб. В лунном свете она стала рассматривать вырезанные на эвкалипте имена женщин ее семьи, которые сидели на этом же месте и сплавляли по реке свои мечты. Она провела пальцем по собственному имени и имени Огги, почувствовала запах свежесрезанного дерева на кончиках пальцев, вспомнила, как ребенком она впервые пришла к реке и думала, что может добраться по ней до дома. Вместо этого река привела к ней Огги. Теперь он стал ее домом. Ее историей.
Она удобно устроилась на гладком сером камне у подножия эвкалипта и стала ждать, когда послышатся шаги Огги. Она достала из-за пазухи свой медальон. «Я тут», – прошептала она, глядя на лицо матери. Она обмоталась шарфом и прислонилась спиной к стволу эвкалипта.
Элис запрокинула голову, глядя на падающие звезды.
Она ждала.
* * *
Ее разбудил пронзительный крик розовых какаду. Шея болела, кожа была влажной. Поморщившись, она потянулась, дрожа. Вспениваясь, река бежала в холодном утреннем свете.
С ее губ сорвалось его имя. Элис встала и начала обшаривать серые скалы и деревья на берегу. Ни записки между камнями, ни письма, привязанного к нижним веткам дерева. Может быть, он ждал ее на цветочной ферме. Гогот донесся с веток деревьев – это кукабарры начали свои утренние хоровые напевы. Элис бросила чемодан и побежала, прорываясь через высокую траву и деревья, стараясь убежать от страха, который точил дыру в ее животе.
Когда она добежала до Торнфилда, Цветы в своих фартуках уже разбрелись по полям, ухаживая за растениями. Элис начала всхлипывать. Она поднялась по лестнице с заднего входа и прошла на кухню. Джун стояла у стола и пила кофе.
– Доброе утро, дорогая. Хочешь что-нибудь? Тост? Чашечку чего-нибудь горячего?
– Он здесь? – спросила она дрогнувшим голосом.
– Кто? – спокойно спросила Джун.
– Ты знаешь кто, – сказала она раздраженно.
– Огги? – Джун, нахмурившись, поставила чашку. – Элис… – Она обошла стол и обняла ее. – Элис, в чем дело?
– Где он? – выкрикнула она.
– Дома, полагаю, готовится к работе, что следовало бы сделать и тебе, – сказала Джун, окинув взглядом Элис в ее мятом платье. – В чем дело?
Элис вырвалась, сдернула с крючка на стене ключи и побежала к грузовику.
Паника стискивала ее тело, пока она неслась на грузовике по городу. Она резко съехала на подъездную дорогу к дому Огги, грузовик мотало туда-сюда на неровной колее, пока он не затормозил у дома.
На крыльце стояли два кресла возле стола, на котором высилась ваза со свежей розой – словно в любой момент дверь могла распахнуться и на пороге появилась бы Боряна и предложила чай.
Элис подбежала к парадной двери, ожидая, что она будет заперта. Она легко открылась. Внутри все было как обычно. Никаких признаков несчастья. Ни следов хаоса, нежданной беды или чего-либо еще, что могло помешать ему встретиться с ней у реки. Она прошлась по дому. Он выглядел жилым и гостеприимным, но что-то было не так. Слишком аккуратно. Или, может, она просто не хотела принять самое очевидное объяснение и правду, которую в глубине души уже знала? Он отвез Боряну домой в Болгарию; он передумал и уехал без Элис. Ветер гулял по дому с приглушенным свистом.
Розовый сад на заднем дворе выглядел роскошно. Элис подумала о розовых долинах, выросших из золота и останков королей, о море лепестков огненного цвета. Она стала отрывать розовые цветки от стеблей, крошить их и бросать лепестки себе под ноги.
Он уехал без нее.
Элис стояла среди разбросанных лепестков, когда подъехала Джун. Она не заметила, как ее колени подвернулись. Когда она очнулась, то обнаружила себя распростертой на земле, в объятиях Джун. Она чувствовала запах кожи Джун, свежевспаханной земли, виски и мятных конфеток.
– Ты упала в обморок, Элис. Но уже все в порядке, я держу тебя, – успокаивала ее Джун.
