– Во времена королевы Виктории люди в Европе изъяснялись при помощи цветов. Это правда. Предки Джун – и твои, Элис, – женщины, жившие давным-давно, привезли с собой язык цветов из-за океана, из Англии, пронесли его через поколения, пока Рут Стоун не доставила его прямо сюда, в Торнфилд. Говорят, что она долгое время не прибегала к нему – до той поры, пока не влюбилась и не начала говорить на языке цветов. Вот только она, в отличие от привезенного ею из Англии наречия, использовала лишь те цветы, которые дарил ей ее любовник. – Кэнди запнулась, ее лицо пылало. – Как бы то ни было, – начала она и снова прервала себя на полуслове.
Рут Стоун. Ее предок. У Элис свело скулы от любопытства. Ей хотелось нанизать кольца на каждый палец, прижать прохладные серебряные подвески к своей теплой коже, надеть браслеты на запястья и поднести серьги к своим непроколотым ушам. Она хотела носить на себе тайный язык цветов, чтоб суметь сказать все, что не мог произнести ее голос.
На другом краю верстака лежала маленькая самодельная книга. Элис осторожно подкралась к ней. Потрепанный корешок много раз чинили, перевязывая его многочисленными алыми ленточками. Надпись на обложке была сделана от руки – золотая каллиграфия с изображением красных цветов, похожих на прядильные колеса. Торнфилд. Язык австралийских полевых цветов.
– Рут Стоун была твоей прапрабабушкой, – сказала Кэнди, – это ее словарь. Годами наследницы Рут выращивали язык, как выращивали цветы. – Она провела рукой по уголкам ветхих страниц. – Он поколениями хранился в семье Джун. Точнее, твоей семье, – поправила она себя.
Элис погладила пальцем обложку. Ей очень хотелось открыть ее, но она не была уверена, что это разрешено. Страницы пожелтели и торчали под неожиданным углом. На полях виднелись обрывки написанных от руки фраз. Элис наклонила голову. Прочесть она смогла лишь несколько целых слов. Темный. Ветви. Помятый. Душистый. Бабочки. Рай. Это была лучшая книга, какую Элис доводилось видеть.
– Элис, – Кэнди наклонилась, чтобы их глаза были на одном уровне, – ты когда-нибудь слышала раньше эту историю? О Рут Стоун? – Элис покачала головой. – Ты многое знаешь о своей семье, горошинка? – спросила Кэнди нежно. Неизъяснимое чувство стыда заставило Элис отвести взгляд. Она снова покачала головой. – О, да ты счастливчик, – грустно улыбнулась Кэнди.
Элис посмотрела на нее с непониманием. Она вытерла нос тыльной стороной ладони.
– Помнишь Элис Блю, женщину, о которой я рассказывала тебе, дочь короля? – Элис кивнула. – Ее мама тоже умерла, когда та была маленькой, как ты. – Кэнди взяла ее за руку. – Ее сердце было разбито, и ее отправили жить к тетушке, во дворец, полный книг. Позже, когда она выросла, Элис Блю рассказала, что тогда ее спасли истории, которые рассказывала тетя, и те, которые она вычитывала в книгах.
Элис представила себе Элис Блю, девушку в платье ее именного цвета, читающую в бледном свете, падающем из окна на страницы книги.
– Ты счастливица, Элис, потому что нашла это место, а вместе с ним и свою историю. Ты счастливчик, потому что можешь узнать и понять, откуда ты и где твое место.
Кэнди отвернулась. Через мгновение она вытерла щеки. В глубине мастерской щелкали и жужжали вентиляторы. Элис разглядывала старую книгу, грезя наяву о женщинах, которые склонялись над ней давным-давно, сжимая, быть может, в кулаке веточку полевых цветов, чтобы добавить новый абзац на их тайном языке.
Через некоторое время Элис заскучала и стала переминаться с ноги на ногу. Кэнди обернулась и задала вопрос, от которого все тело Элис наполнилось страстным нетерпением:
– Хочешь, я покажу тебе, как пройти к реке?
10
Бурсария колючая
Значение: Девичество
Bursaria spinosa / Восточная Австралия
Небольшое дерево или куст с темно-серой корой, покрытой частыми бороздками. На гладких ветках имеются шипы. Листья источают сосновый аромат, если их потереть. Сладко пахнущие белые цветы распускаются летом. Бабочки находят здесь нектар, а маленькие птички – укрытие. Сложная архитектура шипов привлекает пауков, которые сплетают на бурсарии свои сети.
Элис прикрыла рукой глаза от солнца. Хотя осень и остудила ночи, дни все равно были раскаленными. Кэнди подняла плеть винограда, заперла дверь мастерской и отпустила лозу, которая скользнула обратно, завесив дверной проем. На задней веранде Цветы закончили пить утренний чай и теперь переносили свои чашки и тарелки со столов на кухню. Кэнди окликнула Миф – с татуировкой в виде голубых птиц на шее, – чтобы спросить время. Услышав ответ, Кэнди повернулась к Элис, на ее лице читалось разочарование. У Элис упало сердце.
– Ох, горошинка, прости. Уже позднее, чем я думала. Боюсь, мне надо приготовить обед, а иначе получится, что мы нехорошо обошлись с Цветами. Придется мне отвести тебя к реке в другой раз.
Элис попыталась заглянуть Кэнди в глаза.
– Нет, не смотри на меня так. Пожалуйста. Я просто не могу позволить тебе пойти одной.
Элис продолжала жалобно смотреть.
– Черт возьми, – пробормотала Кэнди себе под нос. – Слушай, только если ты обещаешь быть такой осторожной, какой никогда еще не была. За всю. Твою. Жизнь. – Кэнди нахмурилась. – И если обещаешь вернуться, как только быстренько посмотришь на реку. Сразу обратно. Я серьезно.
Элис энергично закивала.
– И еще кое-что: ты не должна проговориться Джун или Твиг, что я отпустила тебя одну в первый же раз, как они оставили тебя со мной.
Элис приподняла брови.
– Ну да, верно. Это не будет проблемой. – Кэнди скрестила руки на груди. – Хорошо, Элис Блю, – она сдалась, не в силах сдержать улыбку, – ты можешь пойти на речку одна и все там разведать. Но не расстраивай меня, ладно? Второй шанс здесь получить непросто.
Элис подбежала к Кэнди и обвила руками ее талию. Я доверяю тебе.
Следующие десять минут Кэнди повторяла инструкции: иди по тропинке до конца цветочных полей. Продолжай идти по ней через кусты до реки. Не сходи с тропы. Не заходи в реку. Не пытайся переплыть речку. Не делай вообще ничего, просто иди по тропинке до реки.
Только после того, как Элис по три раза кивнула на каждое слово, Кэнди была удовлетворена.
– Ну ладно, – сказала она, – тогда я пошла готовить обед. До скорого, горошинка.
Элис колебалась, не в силах поверить, что ей разрешили пойти одной. На ступеньках Кэнди оглянулась. «Иди», – прошептала она и замахала руками, прогоняя Элис.
Элис пробежала вокруг цветочного поля, указания Кэнди звенели у нее в ушах. Она не остановилась, не оглянулась, не споткнулась. Если бы у нее был голос, она бы запрокинула голову и издала крик. Она не смела отвести взгляда от тропинки, которая убегала прочь из сада и скрывалась в лесу. К реке, – пела Элис про себя. К реке.
