– То есть из-за того, что я расстался со своим парнем, который ненавидит меня, и подал документы только в один университет, куда, скорее всего, не поступлю, и, вероятно, следующие четыре года буду жить в этой комнате, позволяя Тедди оплачивать наши гулянки…
– Стоп! – поднимаю я руку. – У тебя все будет хорошо. Не сомневайся.
– Ты не можешь знать это наверняка.
– Могу. Ты чудесный человек. И у тебя самое добрейшее сердце из всех знакомых мне людей. Что бы ни случилось, у тебя все будет хорошо.
– От кого это ты столько оптимизма нахваталась?
– От тебя.
– Не, скорее от Тедди.
Я смеюсь:
– Одно из двух, это точно.
– Ну! – Глядит Лео на мой мобильный, и я протягиваю ему телефон.
Зайдя в мой почтовый ящик, он смотрит мне в глаза, молча спрашивая разрешения. После моего кивка нажимает на иконку сообщения. Несколько долгих секунд его лицо остается совершенно непроницаемым, но потом улыбка касается его губ и глаз.
– Правда? – выдыхаю я.
– Правда, – широко улыбается Лео.
– Вау. – От накатившего на меня огромного облегчения подкашиваются ноги. Думая о маме, я смаргиваю выступившие на глазах слезы. Она бы мной гордилась. Они бы оба мной гордились. В такие моменты мне безумно жаль, что родители не могут сказать мне этого сами.
– Значит, едешь в Калифорнию. – Лео возвращает мне мой мобильный.
– Похоже на то, – отвечаю я, и мы на мгновение застываем, представляя, каково это – находиться в такой дали друг от друга, разделенные штатами, как когда-то давно, словно этих общих лет в Чикаго и не было.
– Думаю, нужно спуститься и рассказать остальным, – говорит Лео. – И, видимо, не только о Стэнфорде, но и о моих новостях.
– Можно тебя кое о чем спросить? – спрашиваю я, и он кивает. – Ты вообще собирался отсылать заявление в Мичиган?
Лео колеблется, на лице у него написаны сомнения.
– Да, – отвечает он и тут же передумывает: – Нет. Я не знаю. Наверное.
Я ожидала подобного ответа.
– Это, знаешь ли, не преступление.
– Что?
– Что твой разум не согласен с сердцем. Ты изо всех сил пытался убедить себя провести следующие четыре года в самом не подходящем Лео месте лишь для того, чтобы быть рядом с Максом. Это говорит о большой любви.
– Я куда более эгоистичен, чем ты описываешь меня. – Он указывает на дверь, завешанную распечатками его цифровых рисунков. – Мое сердце любит не только Макса, но и искусство. Вот в чем проблема. Поэтому оно и рвется на части.
– Когда-нибудь в твоем сердце наступит мир.
– В твоем наступил?
Не знаю, говорит ли Лео о Тедди или о том, что случилось с моими родителями. В любом случае ответ один:
– Пока еще нет.
28
Дядя Джейк с тетей Софией, уже одетые на работу, сидят в гостиной, пьют кофе и читают разные разделы «Чикаго Трибьюн». Они оба поднимают взгляды, когда мы с Лео появляемся в дверях.
– Что ты здесь делаешь?
– Живу. – Лео плюхается на второй диван и складывает руки на груди наподобие мумии.
Тетя София хмурится:
– Мы ждали тебя только на выходных. Что-то случилось?
– Да, – коротко отвечает Лео.
Он молчит, поэтому тетя с дядей поворачиваются ко мне. В их глазах куча вопросов, но я качаю головой. Дядя Джейк продолжает выжидающе смотреть на меня, а вот тетя София, видимо, понимает, в чем дело. Ее глаза расширяются, ладонь взлетает к губам.
– Где Тедди? – спрашиваю я, поскольку очевидно, что Лео не хочет говорить о Максе. По крайней мере, пока.
– В Мексике? – озадачивается дядя Джейк.
– Нет, он тоже вернулся раньше. Он спал сегодня ночью на этом диване.
– Это объясняет, почему все усыпано попкорном, – замечает дядя, смахивая крошки с диванной подушки, на которой ночью сидел Тедди.
– Лео. – Тетя София опускает чашку на кофейный столик и подается вперед. – У тебя все в порядке?
– Спроси лучше Элис о Стэнфорде, – не глядя на меня, отвечает брат.
И снова взгляды его родителей перемещаются на меня, затем возвращаются к Лео. Дядя с тетей будто наблюдают за медленно движущимся теннисным матчем.
– Меня взяли, – объясняю я и не успеваю ничего добавить.
Они оба вскакивают с дивана – дядя Джейк расплескивает кофе, у тети Софии слетают на пол очки – и стискивают меня в объятиях, громко выражая восторг. Я улыбаюсь, зажатая между ними.
– Это невероятно! – восклицает дядя Джейк, и тетя София энергично кивает, в ее глазах стоят слезы.
Лео встает с дивана и направляется в кухню – вероятно, за мороженым. Проходя мимо, он подмигивает мне.
– Я так горжусь тобой, – говорит тетя София. – И твои родители тоже бы гордились, ты сама это знаешь.
Я сглатываю вставший поперек горла ком:
– Спасибо.
– Отпразднуем это сегодня! – заявляет дядя Джейк. – Я приготовлю ужин.
Мы обе в ужасе смотрим на него, и комнату заполняет неуютное молчание. Готовит дядя Джейк отвратительно.
– Ну ладно, – поднимает он руки. – Поедим в ресторане.
– Отличная идея. – Тетя София поворачивается ко мне: – Что думаешь?
– Не знаю. Я бы выбрала итальянский.
– Да нет же, о Стэнфорде, – смеется дядя Джейк. – Хотя имейте в виду: я тоже двумя руками за итальянскую кухню.
Вопрос меня удивляет.
– Естественно, я буду учиться там.
Тетя София кивает, но ее улыбка выглядит слегка натянутой.
– Когда ты должна дать ответ?
– К первому мая. Но я, конечно же…
– Перед тем как ты даешь свое согласие, мы должны хотя бы рассмотреть другие варианты. Чтобы ты увидела, что есть еще. Я знаю, ты всегда мечтала о Стэнфорде, но…
Я хмурюсь. Прошлой осенью, когда мое заявление в Стэнфорд было отложено на рассмотрение, тетя София посоветовала мне подать документы в другие университеты. Но я всегда считала их запасным вариантом. Только на тот случай, если меня не примут. Теперь же, когда меня туда приняли, как я могу упустить свой шанс? После стольких лет надежд и планирования как я могу выбрать другой университет? Это невообразимо.
– Хорошо, – нетерпеливо соглашаюсь я. Мне вдруг становится тесно и жарко в гостиной и хочется поскорее убраться отсюда. – Но это не изменит моего решения.
– И ладно, – отвечает тетя. – Я просто хочу убедиться, что ты все хорошенько обдумала и рассмотрела все варианты. Может, на выходных прокатимся посмотреть Северо-Западный университет?
