На следующий день я приехал в «Нормандский герцог» к пяти часам пополудни, хозяин бара уже привык ко мне, накануне он еще слегка удивился, сегодня отнюдь, и сразу потянулся к рычагу пивного крана, не дав мне даже открыть рот, и я сел за тот же столик, что и вчера. Приблизительно в четверть шестого девочка лет пятнадцати вошла в кабинет, держа за руку ребенка, маленького мальчика лет трех-четырех; Камилла появилась в приемной и, взяв его на руки, покружилась с ним, осыпая его поцелуями.
Итак, ребенок, у нее был ребенок; вот так новость, как говорится. Мне следовало этого ожидать, женщинам свойственно иногда рожать детей, но это последнее, что могло прийти мне в голову. И, честно говоря, прежде всего я подумал не о самом ребенке; как правило, для появления ребенка на свет нужны двое, вот о чем я подумал, – как правило, но не всегда, в наши дни медицина предлагает разные возможности, я знал о них понаслышке и, конечно, предпочел бы, чтобы ее ребенок родился в результате искусственного оплодотворения, тогда бы он показался мне, образно говоря, невсамделишным, но, увы, пять лет назад Камилла купила билет на поезд и билет на фестиваль «Старый плуг» в самый разгар овуляции и, познакомившись на концерте с каким-то мужиком, переспала с ним, название группы она не запомнила. Нет, его нельзя назвать уж совсем первым встречным, парень был ни урод, ни мудак, а просто студент коммерческой школы. Единственная загвоздка состояла в том, что он оказался фанатом хеви-метала, но ведь нет пророка без порока, к тому же для фаната хеви-метала он был весьма вежлив и опрятен. Дело было в его палатке, стоявшей на лугу в нескольких километрах от концертных площадок; все прошло ни хорошо, ни плохо, скажем так, сносно; вопрос о презервативе они благополучно обошли стороной, с мужиками так всегда. Она проснулась первой и, вырвав листок из своего блокнота Rhodia, оставила его на видном месте, написав выдуманный номер мобильника, что было явно излишней предосторожностью, вряд ли он собирался ей звонить. До станции пришлось тащиться пять километров пешком, в остальном все было прекрасно, стояло погожее летнее утро, безоблачное и приятное.
Ее родители отнеслись к этой новости с пониманием, мир изменился, они это сознавали – не факт, что в лучшую сторону, считали они в глубине души, – но изменился, что поделать, новое поколение выбирает теперь какие-то причудливые окольные пути для исполнения своей репродуктивной функции. Так что они согласно покивали в ответ, независимо друг от друга, но в разном расположении духа: у отца преобладало все-таки чувство стыда от сознания, что он хоть и частично, но все же провалил свою воспитательную миссию и все могло бы произойти по-другому; ну а мать, в сущности, уже полностью предалась радостному ожиданию внука, ибо она знала, что будет мальчик, она тут же это поняла, и не ошиблась – родился действительно мальчик.
Около семи вечера Камилла вышла вместе с регистраторшей, которая тут же свернула на улицу Сен-Жерве, а Камилла заперла двери кабинета и села за руль своего «ниссана-микры». Я вообще-то собирался последовать за ней, то есть такая мысль мелькнула у меня днем, но я оставил машину у городских укреплений, слишком далеко, у меня не было времени идти за ней, да и сил тоже; нет, только не сегодня, к тому же она с ребенком, сложившаяся ситуация требовала пересмотра, так что сейчас правильнее будет отправиться в «Карфур Маркет» за бутылкой «Гран Марнье», скорее даже за двумя бутылками.
Вряд ли в субботу ветеринарный кабинет Камиллы закрыт, рассуждал я на следующий день; возможно, как раз в субботу у нее больше всего пациентов, если заболевает собака, хозяева ждут, они ждут, когда у них выдастся свободное время, так, по идее, устроена жизнь человека. А вот школа, детский сад или прогулочная группа ее сына сегодня, скорее всего, выходные, и, надо полагать, она воспользуется услугами бебиситтера, то есть предположительно появится одна, что представлялось мне благоприятным стечением обстоятельств.
Я приехал к половине двенадцатого – на случай если в субботу во второй половине дня она не работает, что, конечно, маловероятно. Хозяин бара покончил с «Пари-Норманди», но тут же погрузился в столь же подробное изучение «Франс Футбол», он был вдумчивым читателем, такие попадаются, я сам знавал людей, которые не ограничиваются чтением крупных заголовков, заявлений Эдуара Филиппа или информации о стоимости трансфера Неймара, им надо докопаться до сути вещей; вот таким людям мы и обязаны просвещенным общественным мнением, на них зиждется представительная демократия.
Посетители шли к Камилле один за другим, стройным потоком, но она закрыла кабинет раньше, чем накануне, часов около пяти. На этот раз я поставил свой «мерседес» на боковой дорожке, в нескольких метрах от ее машины, и в первый момент испугался, что она его узнает, да нет, вряд ли. Двадцать лет назад, когда я его купил, «мерседес» G-класса был большой редкостью, его приобретали, собираясь путешествовать по Африке или на худой конец по Сардинии; но потом он вошел в моду, всем понравилась его винтажность, в общем, он стал теперь излюбленным автомобилем понтярщиков.
Она повернула к Базош-о-Ульму, и в ту самую минуту, когда ее машина поехала по направлению к Рабоданжу, я понял, что она живет одна с сыном. И мои пожелания были тут ни при чем: это была интуитивная, безграничная уверенность, хоть и абсолютно беспочвенная.
На трассе, ведущей в Рабоданж, мы оказались одни, и я значительно отстал, чтобы дать ей возможность оторваться; в сгущавшемся тумане я едва различал свет ее задних фар.
К берегу озера Рабоданж я приехал на закате и обомлел – оно тянулось на многие километры по обе стороны моста, среди густых дубовых и вязовых лесов; возможно, это было водохранилище; вокруг я не заметил никаких следов человеческого присутствия, во Франции подобных пейзажей мне видеть не приходилось, скорее эти места напоминали Норвегию или Канаду.
Я припарковался на вершине холма, позади закрытого на зиму бара-ресторана, с террасы которого открывался «панорамный вид на озеро», дирекция утверждала, что обязуется организовывать банкеты на заказ и летом в любое время дня подавать мороженое. Автомобиль Камиллы въехал на мост; я вынул из бардачка бинокль Schmidt & Bender – теперь я не боялся ее потерять, догадавшись, куда она направляется: по ту сторону моста, в нескольких сотнях метров от него, виднелось маленькое деревянное шале; терраса на фасаде выходила на озеро. Это шале на склоне холма, затерянное среди лесов, очень напоминало кукольный домик, окруженный людоедами.
Переехав мост, «ниссан-микра» спустился по узкой дорожке и остановился прямо под террасой. Камиллу встретила девочка лет пятнадцати – та самая, что я видел накануне. Они обменялись парой слов, и няня уехала на скутере.
Итак, Камилла живет здесь, в уединенном лесном домике, на расстоянии многих километров от ближайших соседей – ну, это я хватил, пожалуй, в одном-двух километрах к северу от нее стоял еще один дом, побольше, но, судя по всему, им пользовались только на каникулах, ставни были закрыты. Ну и панорамный бар-ресторан «Ротонда», за которым я, собственно, и поставил машину. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что он откроется в апреле, к началу пасхальных каникул (совсем рядом, кстати, находился клуб водных лыж, собиравшийся распахнуть свои двери примерно в то же время). На входе в ресторан я заметил сигнализацию, маленький красный индикатор мигал внизу контрольной панели; но поставщики попадали внутрь через служебный вход, чуть дальше, и там я без особого труда взломал замок. Внутри было довольно тепло, гораздо теплее, чем снаружи, наверное, они установили тут термостат, прежде всего для поддержания температуры в погребе – прекрасном погребе с сотнями бутылок. С твердой пищей дело обстояло не так блестяще, я обнаружил несколько полок с консервами, в основном фрукты в сиропе и овощи. В подсобке стояла узкая железная кровать с тонким матрасом, предназначенная, видимо, для обслуживающего персонала в разгар сезона, чтобы дух перевести. Я без особого труда притащил матрас наверх, в ресторанный зал с панорамным видом, и уселся на него, положив рядом бинокль. Матрас оставлял желать лучшего, зато бар буквально ломился от початых бутылок с аперитивами, ну, мне сложно обрисовать ситуацию во всей ее полноте, но впервые за долгие месяцы – а то и годы – я почувствовал себя на своем месте, проще говоря, я был счастлив.
