– Мне подкинули наркотики. Полиция их нашла. Папа, помоги!
– Скоро буду.
Отец приехал через два часа. Все это время Жанна Валерьевна тоже звонила какому-то Аркадию, еще кому-то, но, очевидно, безуспешно. Потому что отчаивалась все больше. В промежутках между звонками подвывала, ругая Алену на чем свет стоит.
От отца слегка пахло алкоголем, но на вид он был вполне вменяем.
– Пойдем в кабинет, – позвал он Алену, – расскажи все по порядку.
Рассказ получился длинным, сумбурным, но отец ни разу не прервал. Местами хмурился, раздувал ноздри, покачивал головой, иногда задавал вопросы. Алена была предельно откровенна, умолчала лишь о том, что они с Максимом переспали. Это ведь никакого отношения к делу не имело.
– Я ведь говорил, что рано тебе еще лезть в эту самостоятельную жизнь, – не удержался от назиданий отец. – Ни опыта, ни житейской мудрости у тебя нет. Но Максим… Я не ожидал от него такого, никак не ожидал. Честно. Поражен просто… Ладно, не переживай, сейчас все устроим.
Отец сделал буквально пару звонков. Алена напряженно ждала, сидя в кресле напротив. Пойти отдохнуть в своей комнате, как предлагал отец, отказалась. Какой тут отдых?
И часа не прошло, как ему перезвонили. Алена затаила дыхание в страхе: получилось или нет?
– Спасибо, спасибо, дорогой, – рассмеялся отец, – буду должен. Да… Да… Вырос шалопай, а ума… Увы… Да, с сыновьями сплошные нервы…
Она выдохнула с облегчением. Получилось.
– Ну все, – с видом триумфатора он улыбнулся Алене. – Максима скоро отпустят, сейчас отправлю за ним машину. По такому случаю надо ужин закатить праздничный, а?
Он встал из-за стола. Алена тоже поднялась, затем порывисто припала к его груди:
– Папа, спасибо тебе! Если бы не ты… – И снова в слезы.
– Ну что ты? Все же утряслось. Давай, дорогая моя, не плачь. Все будет хорошо. Так как насчет ужина? Сейчас Веру озадачим. Или в ресторан?
Алена покачала головой:
– Мне надо к себе.
– Ну здрасьте! Проведи с отцом хоть один вечер…
– Там… сложно все. В общем, хозяйка узнала про обыск, от соседей, наверное. И выселяет меня теперь. Сказала, что если я сегодня не вывезу вещи, то завтра явится с полицией.
– Ах вот в чем дело! Тогда бери Юру, Юрия Николаевича, он тебе и вещи спустить поможет. А за Максом я Василия отправлю. Ты же… Ты останешься здесь? Я бы этого очень хотел.
Алена смутилась:
– Но тебя ведь тут и не бывает почти, ты же…
– Ты про это… – вздохнул он. – Ну буду бывать, – засмеялся, пытаясь за этим смехом скрыть замешательство. – Я не знал, что ты… Понимаешь, с тобой я всегда чувствовал себя тут нужным. Мне хотелось домой. Ведь это самое важное для человека – быть кому-то нужным.
– Ты нужен мне. И Жанне Валерьевне нужен, и Артему.
– Не знаю… Нужда тоже бывает разная, потребительская и эмоциональная. Когда ты нужен в качестве дойной коровы и когда ты просто нужен, без всяких там… Какой есть… Возвращайся.
– А Максим?
– Максим… – вздохнул отец. – У вас с ним серьезно? Ну так он у нас богатый наследник. Ему крыша над головой не нужна, своя имеется, дай бог каждому такую. Но в принципе я не против. Только ты возвращайся.
* * *
Стол просто ломился – Вера постаралась. Успела за каких-то три часа и нежнейшее мясо запечь, и салатов наделать, и рулетиков, и шоколадный торт состряпать. От такого изобилия разбегались глаза.
Когда Алена вернулась с многочисленными сумками, первым делом спросила про Максима.
– Едут уже, – успокоил отец. Он был благодушен, вальяжен и добр, даже с Жанной Валерьевной.
И правда, спустя четверть часа приехал Максим. Снял кроссовки в холле, приостановился, посмотрел сначала на нее с затаенной нежностью, потом чмокнул Жанну Валерьевну, которая сразу кинулась ему на грудь, хлопнул по плечу Артема и уж под конец взглянул на отчима. Видно было, не знал, что сказать. Тот перехватил инициативу, протянул руку:
– Спасибо, Максим. Серьезно, спасибо от души.
Максим ответил на рукопожатие.
– Да… что там… И тебе спасибо, что вытащил.
Отец вдруг дернул его за руку на себя и обнял за плечи. Буквально на кратчайший миг, но все опешили. И кажется, больше всех сам Максим. Затем отец отстранился.
– Хочешь, наверное, переодеться? Там не очень-то, да?
– Ну не люкс, да, – отшутился Максим. – Еще бы в душ.
– Ну, ступай. Мне тоже кое-куда позвонить… А через час соберемся за ужином.
Как только отец скрылся в кабинете, Алена поднялась на второй этаж, не терпелось лично поблагодарить Максима, ну и просто увидеть вблизи, без лишних глаз и ушей. Измучилась ведь за день.
Постучалась – молчание. Приотворила – в комнате никого. На кровати футболка комом и джинсы, в которых приехал. «Ушел в душ», – догадалась Алена. Уж туда соваться не осмелилась. Присела на краешек кровати, взяла его футболку в руки. И снова подступили слезы. Странные слезы, горевать-то уже не о чем. Так ее застал Максим, когда вернулся из душа.
– О, какой сюрприз! Пришла с легким паром мне пожелать или не только? – двусмысленно улыбнулся он.
Алена тотчас вспыхнула, подскочила, рванула к двери.
– Да, с легким паром. И спасибо… за все…
Он поймал ее за запястье, притянул к себе, прижал к груди, еще влажной, но горячей.
– Куда? Не пущу, – прошептал и приник к ее губам.
Нежно, точно пробуя на вкус и смакуя, вобрал нижнюю губу. Но стоило ей прильнуть, ответить на поцелуй, как тут же завелся и впился теперь со всей страстью.
Прервала их Жанна Валерьевна. Деликатно постучала и пригласила к столу.
– Блин, эти семейные застолья… – с улыбкой подосадовал он, разжимая объятия. – Подожди меня, сейчас переоденусь.
Когда спускались вместе по лестнице, он вдруг ее приостановил, тронув за локоть.
– А ты себя как чувствуешь? Там не больно?
Алена почувствовала, как щеки налились краской. Ну зачем он такое спрашивает? Разве не понимает, что это ее смущает?
– Немного, – тем не менее ответила она.
– Прости…
А сам довольный! Аж светится.
Отец тоже был довольный, радовался Алене, гордился собой. Тосты говорил душевные. Снова рассказал, как он познакомился и задружил с прокурором области. Максим с Аленой переглядывались, общаясь между собой никому не ведомыми знаками. Жанна Валерьевна цвела и поддакивала мужу. Даже Артем выглядел в кои-то веки обычным парнем, без натужности и притворства. После торта отец, уже изрядно подвыпивший, поднял палец вверх и изрек:
