– Ты к врачу ходил? Вдруг серьезно? Вдруг сотрясение?
– Все может быть. У меня еще бок болит, вообще еле дышу. И ноги прям отказывают…
– Ах! Так что ж ты ждешь?!
Максим засмеялся.
– Да нормально все, не переживай. – Затем уже серьезно добавил: – Я очень хотел прийти в пятницу. Ты даже себе не представляешь, как сильно я этого хотел. А ты уже, наверное, напридумывала черт знает что?
Алена густо покраснела.
– Ты подал на него заявление в полицию? – спустя долгую паузу спросила она.
– На кого? – усмехнулся Максим. – На того урода? Нет. Какой смысл? Ты прямо как не в России живешь.
– Надо! Нельзя такое спускать на тормозах.
– Я и не буду. Но сейчас не хочу про это. Скажи лучше, ты на меня не сердишься?
Алена помотала головой.
– Дашь мне второй шанс?
Она, не сдержав улыбку, кивнула. И Максим просиял. Все-таки до последнего он опасался, что Алена его попросту пошлет. Она ведь так умеет все извернуть, что потом только диву даешься.
Осмелев, Максим вызвался ее проводить – хоть узнает, где теперь она живет.
А жила она, как оказалось, в двух шагах от университета.
– Дорого стоит снимать? – спросил Максим, оглядев ее квартиру, вполне приличную, хоть и маленькую.
Они расположились на кухне, где Алена угощала его пирогом, чуть подсохшим, но все равно вкусным.
– Нет, мне повезло с хозяйкой, – ответила она, разливая чай. – Я еще английским с ее дочкой занимаюсь, так что совсем копейки. А зачем тебе? У тебя же целый дом теперь… Папа говорил.
Она почему-то вдруг смутилась. Максим не стал рассказывать про свое общажное житие-бытие. Зачем ей знать такое? И вообще, разговор их напоминал танец с саблями. Во всяком случае, он постоянно уворачивался от неудобных вопросов. Не то чтобы врал, просто понимал: она не так поймет.
После чая Алена взялась мыть чашки. Он гипнотизировал ее прямую спину, и она это чувствовала. Он знал, что чувствовала. Так неестественно напряженно она держалась, и это еще больше будоражило. Пару раз она оглядывалась полубоком, на миг. Сразу отворачивалась, а ему казалось, словно жаром полыхнуло.
Когда он встал, Алена тотчас замерла. Вода лилась, а она просто стояла и не оглядывалась. Будто знала, будто ждала. Шагнул к ней. Обвил талию рукой, прижал к себе. Уловил судорожный вздох, от которого у самого кожу осыпало мурашками. Уткнулся носом ей в макушку. Вдохнул и аж зажмурился от удовольствия. Стоять бы вот так и стоять, просто наслаждаясь ее теплом и близостью…
Глава 20
В общежитие Максим вернулся лишь к обеду следующего дня. И сразу же улегся спать, не обращая внимание на шум и суету. Почти всю ночь они с Аленой не спали. Болтали до самого рассвета, ну и, конечно, самозабвенно целовались. Максиму хотелось большего, хотелось всего – очень, до спазма, но что-то мешало просто пойти на поводу желания, как делал обычно. Может, страх вспугнуть ее, нарушить то, что между ними только-только начало зарождаться, пока еще такое хрупкое, почти невесомое. А может, останавливала его непонятно откуда взявшаяся нежность, от которой щемило в груди.
Под утро Алена заснула на его плече, а он не мог. Кровь играла и бурлила – какой уж тут сон?
Так что, невзирая на галдеж, Максим проспал до самого вечера. Проснулся от аппетитных запахов. Азамат, как обычно, кашеварил. На крохотной одноконфорочной плите кипела какая-то похлебка.
– Макс, садись есть, пока этот черт Яковлев не пришел. Он сегодня злой. И всегда как чувствует, если мы что-то сварим.
Максим, потягиваясь, поднялся.
– А что, этот черт бывает добрым?
– Ну… – хмыкнул Иван. – Иногда он типа в хорошем настроении. По ходу, когда со своей телкой он в ладах, так и нас не достает. Как что-то не клеится, отыгрывается на всех подряд. Придурок!
– А что у него за телка-то?
– Не из общаги. Городская. Вроде со второго курса, с иностранного.
– А собой?
– Да мы сильно не разглядывали. Она никакая была: то ли пьяная, то ли обдолбанная… На ногах не держалась. А вообще, ну разве нормальная станет с таким утырком встречаться?
– Вот у меня… – начал было Азамат, но не успел договорить. Дверь без стука распахнулась, и в комнату, как к себе домой, ввалился Яковлев. Сразу выхватил взглядом Максима, ухмыльнулся, но ничего ему не сказал. Повел носом, увидел на столе кастрюлю.
– О, смотрю, горец, ты супчик замастрячил. Поди, опять сами сожрать хотели? На своих ошибках не учимся? Ну-ну. Короче, так: это я у вас экспроприирую…
Максим взял кастрюлю, еще горячую, и шагнул к Яковлеву.
– Я тебе сейчас этот супчик на голову надену.
– Да ты совсем оборзел, Доцент! – опешил Денис, тем не менее отступив к двери.
– Сними крышку, – Максим повернулся к Азамату. Тот, хлопая глазами, подчинился. Из кастрюли потянулся пар.
– А ну, дернул отсюда! – Максим шагнул еще ближе. Вид при этом имел самый решительный.
Яковлев явно растерялся, никак не ожидая подобного поворота. Сморгнул, перевел взгляд с Максима на дымящуюся кастрюлю и обратно, затем быстро вышел из комнаты, бросив напоследок:
– Тебе конец, сука!
– Вали давай, побирушка! – Максим вернул суп на плиту, оглядел парней. – Вы чего?
Все трое выглядели ошарашенными похлеще Яковлева. Первым пришел в себя Иван:
– Круто ты его. Только, по ходу, жди теперь репрессий.
– По ходу, нам всем это грозит, – простонал Толик.
– Ой, да ладно ныть! Вообще не понимаю, зачем вы его привадили.
Ели в полном молчании. Максим поначалу пытался их расшевелить, внушал, что нечего трепетать перед Яковлевым и выслуживаться, но потом махнул рукой. Остаток вечера смотрел на планшете расхваленное артхаусное кино и параллельно переписывался с Аленой. Уже перед самым сном в комнату нагрянул паренек из соседней комнаты – гонец. Доложил, что Яковлев жаждет поговорить с Максимом прямо сейчас в умывалке. Уже там он, ждет его нетерпеливо.
– Пусть себе ждет, – пожал плечами Максим, не думая вставать с кровати.
– А что передать? Придешь? – не понял паренек.
– Делать мне нечего.
– Чую, сейчас он сам заявится, – предрек Иван.
И точно: не прошло и пары минут, как из коридора послышались возбужденные голоса, а затем дверь с треском распахнули, чуть не сорвав с петель.
Яковлев пришел не один. Его сопровождали двое – их же Максим видел и в душевой.
– Если Магомет не идет к горе… – ухмыльнулся один из сопровождающих.
– Гора зря сюда притащилась. После десяти аудиенцию я не даю, – заявил Максим.
