Глупо, конечно, было думать, что он будет жить монахом, да она и не думала, а все равно увидеть их своими глазами оказалось неожиданно больно. Не так нестерпимо, как прежде, все-таки полтора года прошло. Кольнуло, поныло и отпустило, оставив внутри неприятную пустоту. Надо жить дальше…
* * *
На верхней палубе играл саксофон – отцу, в целом небольшому любителю музыки, джаз нравился, особенно под выпивку. Рядом с ним крутилась явно перебравшая дама в открытом красном платье. Жанна Валерьевна старательно делала вид, что ничего этого не замечает, но, конечно же, и замечала, и негодовала, и готова была не то расплакаться, не то отправить за борт навязчивую lady in red.
Артем, на него время от времени поглядывала Алена, тоже пребывал не в духе. С самого начала вечера примостился в дальнем углу и взирал оттуда на всех с видом мизантропа, что выглядело даже противоестественно, учитывая его ангельскую внешность. Впрочем, когда к нему изредка подходил кто-нибудь из гостей, он сию секунду преображался, но лишь до тех пор, пока вновь не оставался один.
Между столиками сновали расторопные официанты, подносили закуски и напитки.
Алена откровенно скучала и ждала, когда все это пиршество закончится. Ну или хотя бы когда можно будет уйти в свою каюту, не нарушив правила приличия. А там уж закрыться ото всех и вся. Не любила она шумные сборища. Чувствовала себя в такие моменты нестерпимо одиноко. Да и ноги в туфельках на высоченных шпильках нещадно гудели.
Заметив, что, в общем-то, гости разбились на кучки по интересам и особенного внимания на именинницу никто не обращает, Алена решила, что самое время незаметно покинуть «бал», и отправилась в каюту.
Она уже спустилась по крутой и узенькой лестнице в твиндек, когда ее нагнал вдруг Артем.
– Сбегаешь с собственного праздника? – спросил он.
– Я просто устала, – пожала она плечами. – И голова болит от шума.
– Ну да, отец любит устраивать показательные мероприятия с размахом, – хмыкнул Артем. – Точнее, нет, вру, как раз не любит. Но так надо, так выгодно… А он любит выгоду, которую ему эти мероприятия приносят. Сам же половину из этих людей терпеть не может.
Почему-то слова Артема неприятно царапнули. Зло он это как-то сказал. Зло и ехидно.
– Зачем ты так говоришь?
– Потому что так оно и есть, – улыбнулся он одними губами. В глазах же сквозил холод.
«Он же меня ненавидит», – подумалось вдруг Алене.
То есть она всегда понимала, что Артем не питает к ней теплых братских чувств, и свыклась давно, сведя их общение к минимуму, но вот такая лютая, неприкрытая ненависть стала для нее неприятным откровением.
– Не думаешь же ты, что он вбухал такие деньжищи, исключительно чтобы тебя порадовать? Людей этих наприглашал ради тебя, ага, – продолжал Артем с усмешкой. – Большинство из них даже не знают, как тебя зовут. А назавтра про тебя и не вспомнят. Весь этот маскарад – просто красивый повод утрясти кое-какие дела. Отец там на какой-то остров зарился, уверяю тебя, после твоего дня рождения он его получит. Ну и в очередной раз посверкать перед телекамерами для поддержания легенды тоже не лишне.
– Какой легенды? Артем, – как можно мягче произнесла она, хотя от его ледяного взгляда хотелось поежиться, – ты, наверное, просто чем-то сильно расстроен, вот и говоришь так…
– Пфф, – усмехнулся он, – глупости какие! Я просто знаю нашего папу гораздо лучше, чем ты. А легенда… Ну как же? Забыла, что ли, красивую историю любви бедного городского студента и де… И твоей матери, которых якобы разлучили обстоятельства? А затем не менее трогательную историю счастливого воссоединения отца и дочери. Все это сочинил Руслан Глушко для журналистов и для публики, чтобы отец на выборах победил.
– Почему сочинил? – глухо спросила Алена, интуитивно чувствуя, что сейчас произойдет нечто ужасное, непоправимое. – Так ведь все и было.
Артем коротко рассмеялся. Ей хотелось уйти или хотя бы заткнуть уши, лишь бы не слышать пугающих слов, но что-то ее останавливало. То ли желание все-таки узнать правду, то ли надежда, что мальчик сейчас ляпнет совсем уж чушь, и тогда станет ясно, что все он выдумал со зла.
– Ты серьезно? Ты правда думаешь, что так все и было? – Он вдруг развеселился, отчего Алене стало еще хуже. – Ну ты и наивная! Да плевать он хотел и на тебя, и на твою мать. Если бы журналисты не пронюхали, ты бы так и жила в своем детдоме, ну или где там… Это Руслан Глушко присоветовал отцу тебя взять, чтоб общественность умаслить. А отец еще долго упирался, отбрыкивался, до последнего искал какие-нибудь другие варианты, лишь бы тебя не брать. Только когда рейтинг окончательно рухнул, согласился скрепя сердце. А как при этом мучился, бедный, – ты бы видела!
Алена, ни слова не говоря, развернулась и быстро, едва сдерживая порыв припустить бегом, пошла к своей каюте. Спиной, затылком чувствовала пристальный взгляд Артема, жалящий и наверняка злорадный. Безусловно, он ей все это высказал не случайно, а с умыслом: хотел задеть, ранить как можно больнее. И ему удалось.
Уединившись, она тут же дала волю слезам, хотя, как могла, сама себя успокаивала. Внушала, что этот избалованный мальчишка сочинил все. Намеренно наговорил гадостей, потому что злится на нее. Потому что ненавидит и всегда ненавидел. Правда, вот за что? Она ведь ничего плохого ему не делала. Но может, ревнует отца? Или обижается. А может, потому, что его день рождения отмечали скромно, в узком кругу, а тут такая роскошь, к слову, действительно слишком уж показная. На душе нехорошо царапнуло. Закралась холодная и скользкая мысль: а вдруг все же Артем сказал правду насчет отца?
Да нет, не может быть такого! Папа столько всего хорошего для нее сделал, сколько ни один человек за всю жизнь. А переживает как по каждому поводу! Такое ведь не изобразишь… Да и зачем бы ему? Так что глупо будет с ее стороны поверить злым словам обиженного подростка.
Вроде бы Алена и успокоилась, перестала всхлипывать, однако неприятное чувство, несмотря на доводы, не смолкало, неотвязно зудело и зудело, не давая покоя. Даже сон и усталость как рукой сняло. Но и возвращаться на верхнюю палубу, где до сих пор шло гуляние, не хотелось.
Пиликнул сотовый. Алена встрепенулась, с волнением достала телефон. Ровно год назад ей так же, вечером, прилетела эсэмэска от незнакомого абонента с одним-единственным словом: «Поздравляю!» Понятия не имея, чей это номер, Алена шестым чувством догадалась: поздравление от Максима.
Потом проверила код региона, и точно – Калининград. Туда сослал его отец. Долго тогда думала, как ответить, нервничала, гипнотизировала сообщение, а у самой сердце из груди выпархивало, будто это не коротенькое «Поздравляю», а пылкое признание в любви. Но ведь год молчал, а тут вспомнил. Как не разволноваться?
В конце концов отправила просто: «Спасибо». И потом еще несколько дней ждала в томлении еще какого-нибудь привета из Калининграда, мечтала, как у них завяжется диалог и, может быть… Ведь есть же, например, скайп. Услышать бы его голос, увидеть бы вживую губы его, глаза, улыбку, пусть и с экрана!
