– Что?
– Можете уходить. Уезжайте из Парижа, из Франции – куда хотите. Мне вы больше не нужны.
Тон Мадлен не оставлял ни тени сомнений: ее спроваживали, как прислугу. Леонс побагровела.
От мысли, что она свободна… и без гроша за душой, ей хотелось плакать. Без денег, без документов, с Робером на шее, ей едва хватало, чтобы заплатить за свою меблированную квартирку, откуда, наверное, придется съехать украдкой…
Свобода вдруг показалась ей худшим из зол.
Мадлен спокойно смотрела на нее, словно терпеливо наблюдала, как она собирает чемоданы, чтобы закрыть за ней дверь.
Леонс не двигалась. Значит, ни слова, ни полслова обо всем, что они пережили вместе.
– Ладно, – пробормотала Леонс.
Она поднялась. Теперь, когда они расставались, прощались навсегда, между ними пролегла ужасающая пропасть.
Мадлен казалась сгустком злобы, источающим холод мщения. Совершенно бесчувственной.
Тогда Леонс приостановилась, глянула на стол, на лицо Мадлен, повернулась к двери. Ничего не происходило. Она не знала, что и сказать. Она разозлилась на Мадлен за такое наказание, ставшее унижением.
– Я больше не сержусь на вас, Леонс, – произнесла наконец Мадлен. – У женщины, теперь я знаю по собственному опыту, порой практически нет выбора.
Протянет ли она ей руку?
Мадлен и правда протянула ей руку. С конвертом.
– Тут пятьдесят тысяч швейцарских франков. Будьте осторожны.
Мадлен встала и обошла стол, Леонс открыла рот. Обернулась.
Мадлен уже вышла.
Уже почти месяц, взбеситься можно!
Спустя месяц «Ликтор» опубликовал в своих первых номерах сенсационную информацию – превосходную иллюстрацию социального упадка, который Андре взялся клеймить!
Он решился отдать сенсационные новости в «Эвенман» – крупную ежедневную газету консервативного толка, известную серьезностью и качеством изложения материала, в частности политического, и не отказывающуюся публиковать статьи о некоторых скандальных делах.
КРУПНОЕ ДЕЛО ОБ УКЛОНЕНИИ
ОТ УПЛАТЫ НАЛОГОВ
Швейцарский банк, развернувший подпольную преступную сеть в Париже, выплачивал прибыль, не удерживая налогов. Мошеннические схемы касаются нескольких десятков миллионов…
Накануне Андре пришел в кабинет редактора «Суар де Пари», чтобы подать заявление об увольнении.
– Через несколько дней вы будете фигурировать в новостях. Информация о грязном деле об уклонении от уплаты налогов будет предана гласности. Вы окажетесь в центре скандала на долгие недели. Я об этом напишу, буду первым, ведь этот щекотливый вопрос поднял именно я. Не думаю, что полосы «Суар де Пари» – идеальное место для… подобных публикаций. Вот поэтому я решил уволиться.
Жюль Гийото негодовал. На него не только указали как на виновного и заслуживающего наказания, но к тому же его обманула Мадлен Перикур.
– Сколько вы хотите? – спросил он Андре.
– Слишком поздно, Жюль. Дело в руках правосудия. Я по доброте душевной рассказал вам об этом сегодня. И потому что должен вновь обрести свободу…
– Я же заплатил вам за молчание!
Гийото немедленно пошел к Мадлен, так запросто, без предупреждения. Он поднялся, оттолкнул Влади: «Где хозяйка?», открыл дверь, наткнулся на слушающего музыку Поля, мать оказалась рядом. Даже не поздоровался.
– Вы же мне обещали! – заорал он.
– Да, Жюль, – ответила Мадлен с улыбкой, – и я вам солгала. Я и не собиралась держать слово. Да вы сами не настолько щепетильны, чтобы меня упрекать.
С его губ едва не слетело оскорбление, он едва сдержался ради ребенка.
Гийото засуетился, всю свою адресную книгу перелопатил, привлек всех друзей, все связи, но скандал уже разгорелся, и никто не мог помочь.
Из всех поступивших предложений Андре Делькур выбрал «Эвенман» – за его националистическую и антипарламентаристскую направленность. Он предоставил редакции всю информацию, которой располагал, чтобы прояснить детали дела, требующего глубокого анализа и комментариев.
ПРЕКРАСНЫЙ ПРИМЕР
Швейцарские банкиры – люди услужливые. Они даже прибыли во Францию, дабы помочь нашим гражданам уклониться от уплаты налогов.
У подозреваемых аргументов предостаточно: кого удивит, что грабителям-налоговикам возразят граждане-уклонисты! Несомненно, налогоплательщики – главная мишень ответственных за республиканскую неразбериху, но разве благоразумно утверждать, что не вор виновен в краже… а тот, кого ограбили, что преступник ни при чем, ведь это жертве не следовало раскрывать бумажник?
Первые списки мошенников содержат более тысячи имен и являют собой отличный образчик национального упадка. Самым поучительным примером стал, конечно же, господин Шарль Перикур, председатель парламентской комиссии, занимавшейся борьбой с… уклонением от налогообложения. Не смейтесь. В день похорон его супруги в автомобиле вышеозначенного борца было обнаружено двести тысяч швейцарских франков, происхождение которых он затрудняется объяснить. Быть может, он полагал, что место на кладбище следует оплатить наличными в момент погребения… Ему предъявлено объявление, хотя он и остался на свободе. Он кричит, что стал жертвой заговора. Печальное завершение карьеры для представителя такой именитой семьи.
И после этого кого-то удивляет, что стране требуются более стабильные социальные институты, более честные руководители, более простые и справедливые законы? И что мы требуем человека, способного навести порядок?
Кайрос
42
– Полагаю, тут есть кое-что любопытное…
Мадлен живо повернула голову:
– Да, цейлонский чай, спасибо, мадемуазель. Хотя нет! Уже поздновато. Стакан минеральной воды «Виши», будьте добры.
Дюпре указывал пальцем на статью, помещенную в нижней части страницы газеты «Интранзижан».
УБИЙСТВО В РЭНСИ
Молодая женщина была на четвертом месяце беременности
Труп тридцатидвухлетней Матильды Аршамбо был совершенно случайно обнаружен в ее доме ближе к вечеру служащим Газовой компании.
Смерть наступила два-три дня назад. Молодая женщина погибла от многочисленных (двенадцати, по некоторым данным) ножевых ранений. Имеются следы борьбы с нападавшим. Орудие убийства не найдено. Женщина была на четвертом-пятом месяце беременности, отчего преступление представляется еще более гнусным.
Отсутствие следов взлома позволяет предположить, что жертва и убийца были знакомы.
Загадочное убийство. Мадемуазель Аршамбо два года назад после смерти своего отца переехала в семейный особняк на окраине тупика Жиранден в Рэнси. Соседи и местные торговцы характеризуют ее как спокойную молодую женщину, редко бывавшую на людях в последние недели.
