Чтобы скрасить поразительно банальную внешность, комиссар носил почти клоунские бакенбарды, широкие и плотные, как отбивные. Он протянул Гюставу визитку, на которую тот даже не взглянул.
– Я очень занят, простите…
– Однако у вас найдется немного времени, чтобы поговорить о вашей супруге, господин Жубер…
Сегодня подтвердилось, что г-жа Леонс Жубер, супруга недавно обанкротившегося бывшего банкира, находится… в Берлине! Да, вы все правильно прочитали, в тевтонской столице!
Более того, она остановилась в гостинице «Кайзерхоф» на Вильгельмплац, в заведении, пользующемся большой популярностью у представителей нацистской власти, Гитлер собственной персоной проживал там почти до самого своего назначения канцлером.
Разве мы не имеем права ездить куда нашей душе угодно? Конечно. Но тогда придется объяснить нам, по какой причине в субботу, 9 сентября, ближе к вечеру, госпожу Леонс Жубер видели входящей в здание Reichsluftfahrtministerium, которое является не чем иным, как Министерством авиации Германии.
– Как это – в Министерство авиации?
– Мы в этом уверены, господин Жубер, наши службы борьбы со шпионажем выразились недвусмысленно…
Он давно был банкиром и привык к изощренным ударам, но такого с ним еще не случалось. Леонс отправилась к немцам продавать его планы? Он не мог в это поверить, но ему удалось взять себя в руки.
– Моя супруга исчезла шестого сентября, предварительно ограбив наш дом, она унесла украшения и деньги кухарки. Впрочем, я заявил об этом в полицию. Я никоим образом не несу ответственности за ее действия.
– Гм…
Комиссар скреб бакенбарды ногтями, этот неприятный звук напоминал тот, что издают термиты.
Чем больше Гюстав размышлял, тем более невероятной представлялась ему эта история. Леонс не хватило бы ни ума, ни храбрости, чтобы так рисковать. Его хотели заманить в ловушку. Он в нее не попадется.
– Вы знакомы с кем-нибудь в немецком Министерстве авиации, господин Жубер?
– Ни с кем.
– А она?
– Откуда мне знать?
– Это же ваша супруга…
Гюстав глубоко вздохнул:
– Господин комиссар, моя жена – шлюха. Она была ею до нашей свадьбы, я закрыл на это глаза, но она ею и осталась, потому что такова ее сущность. Я только что столкнулся с некоторыми… профессиональными неудачами, для вас это не секрет, и моя супруга, которую не интересует ничего, кроме моего состояния, сочла, что с нее хватит. Она очень неумело ограбила наш особняк, и я не представляю себе, чтобы она могла отправиться в Берлин с документами, которые она не способна даже прочесть!
– И тем не менее девятого она поехала в этот… Reichs-luft-fahrt-ministerium… ну в эту администрацию. И снова вернулась туда одиннадцатого.
Полиция в замешательстве. Сначала сенсационное банкротство, оставившее чету Жубер в нищете. Затем, и весьма кстати, кража со взломом и одновременно исчезновение связанных с авиацией документов, которыми охотно воспользовалась бы Германия. Наконец, находящаяся в Берлине супруга, дважды удостоившаяся приема в министерстве.
Сделаем же страшный вывод: все это попахивает изменой. Уж не продал ли господин Жубер немцам промышленные секреты Франции, напрямую касающиеся ее территориальной безопасности?
– Вы обвиняете меня… в измене?
Размах обвинения испугал его. Случалось, к смертной казни приговаривали и за меньшее.
– Об этом речь пока не идет, господин Жубер, но факты вызывают тревогу.
– Это вы еще должны доказать, что я предал свою страну, так что не мне доказывать вам, что я невиновен!
– Самое лучшее, что можно сделать, – это сопоставить вашу защиту с защитой вашей супруги.
– Но она же в бегах, и я не вижу…
– Она возвращается. В данный момент госпожа Жубер в поезде, она направляется в Париж. Наши агенты отследили ее отъезд из Берлина. Как только она пересечет границу и выйдет из поезда, ее задержат.
Гюстав не знал, что и думать. Если Леонс возвращается, значит она туда ездила. Выходит, это правда? Он не на шутку встревожился.
– Если ничего непредвиденного не случится, – продолжил полицейский, – она будет в Париже завтра. Как только она вернется, не затруднит ли вас явиться на очную ставку с ней?
– Именно этого я и хочу! – проорал Жубер.
Небо разверзлось, облака расступались перед ним. Завтра он встретится с ней лицом к лицу и расправится с этой тварью, а его невиновность будет доказана.
– Да, очень хорошо, организуйте нам очную ставку – только об этом я и прошу…
Граница.
Поезд останавливается, темно, пассажиры выходят, чиновники поднимаются в вагон, просят открыть багаж. Другие дежурят на перроне, проверяют выходящих. Мадлен подзывает носильщика, велит ему грузить свои чемоданы, направляется к контрольному посту и протягивает паспорт.
– Госпожа Перикур, Мадлен.
На контроле поджидают какую-то женщину, некую Леонс Жубер, француженку, но это не она. Мадлен улыбается, таможенник удовлетворен, владелица паспорта похожа на фотографию, а иногда случается, что нет, следующий.
Холодно. Мадлен оборачивается, чтобы посмотреть, идет ли за ней носильщик. Перед зданием вокзала несколько такси, куда загружаются приехавшие, люди толкаются, чтобы отвоевать себе машину. Один автомобиль сигналит фарами, из него выходит мужчина, идет ей навстречу.
– Добрый вечер, господин Дюпре…
– Добрый вечер, Мадлен.
Он легко поднимает ее чемоданы, это слегка возбуждает Мадлен. Он открывает дверцу. Она садится, устраивается.
– Все прошло хорошо? – спрашивает он, заводя мотор. – Кажется, вы без сил.
– Я умираю от усталости.
Машина покидает город.
– Господин Дюпре…
Она кладет ладонь на его бедро, свою легкую ладонь.
– Господин Дюпре, возможно, сейчас уже поздно об этом думать, но мне чудовищно необходимо поспать… Нет ли здесь где-нибудь поблизости хоть какой-нибудь гостиницы или какого-нибудь места, чтобы… Я имею в виду номера…
– Я это предусмотрел, Мадлен, мы там будем через четверть часа, вы можете пока отдохнуть.
Машина останавливается, но ей никак не удается проснуться.
– Мадлен… – настаивает Дюпре. – Мы приехали.
Она открывает глаза, она не понимает, где находится, ах да, спасибо, извините, господин Дюпре, у меня, должно быть, безумный вид.
Она выходит, холодно, поскорей бы, вот дверь гостиницы, Дюпре все устроил, вот ключ, второй этаж. Он поддерживает ее под локоть, она шатается от усталости, ну все, спать. Мадлен наклоняется к нему, не оставляйте чемоданы без присмотра, там много денег…
