Она решила увильнуть:
– Я толстая…
Поль тут же ответил:
– Н…нет, вовсе н…нет!
– Толстая, сяду на диету.
Он улыбнулся, схватился за доску. «Ты должна попробовать один из этих кремов для похудения, стоит целое состояние, но… могу тебе посоветовать».
Мадлен не успела даже ничего подумать, а Поль уже развернулся.
Ей стало неудобно, когда он вытащил свои тетради и положил на стол, одна из них была ей незнакома, он терпеливо листал ее. Он внезапно остановился:
– С…скажи м…мне, ма…ма…
– Да, милый?
Он снова взял доску:
«Человек, с которым ты встречаешься по вечерам… Почему это секрет?»
Мадлен покраснела, раскрыла рот, чтобы ответить, но Поль уже отвлекся. Он показывал рекламу товара:
– Вот!
На странице изображена довольно крупная женщина с удрученным видом. Послание уверяло: «Ожирение – нелепый и опасный недуг. Только он вызывает насмешки и нелестные замечания». Альтернативой было тонуть в депрессии или воспользоваться таблетками «Маттель».
Поль широко улыбался. Мадлен, все еще удивленная вопросом, который он ей задал, чувствовала легкое головокружение. Слова наконец дошли до нее: «Ожирение – это нелепый недуг». Она не понимала.
– Мне нужно это купить?
– Или… эт…это…
Поль переворачивал страницы, на которых промелькнули таблетки профессора Потала, крем «Лофираль», мазь святой Одили, помада «Вертей». Женщины там были иногда худые и сияющие или толстые и подавленные – в зависимости от того, использовали они средство, рекомендованное рекламщиками, или нет.
– У м…меня т…тут м…много…
Мадлен обнаружила только одну тетрадь из трех, он начал их пролистывать с серьезным и довольным видом. «Дентол» для здоровых белых зубов; уголь Беллока, ешьте все, что вам нравится; вазелин «Чезбро», выбирайте качество… и гвоздь программы: «Термоген» от кашля, ревматизма, гриппа и люмбаго, всего-то.
– Очень интересно, – сказала Мадлен.
Так она когда-то говорила Гюставу Жуберу, когда он заводил речь о кредитах под залог или страховых процентах на облигации.
Очередь дошла до тетради, знакомой Мадлен, но это не произвело на нее такого удручающего действия, как раньше. Она украдкой смотрела на красивый профиль Поля, сын был задумчив и… – какое подобрать слово? – удовлетворен.
– Скажи мне, милый, что все это такое?
Поль подъехал на кресле к своему шкафу и вернулся с другой тетрадью, толще, большого формата, как книга записей в мэрии. Это были математические формулы.
– Н…нет, – сказал Поль, – х…химические.
Он схватил свою доску: «Эти средства продаются тысячами, мама…»
– Знаю…
«А ты знаешь, что это?»
– Новые средства, предназначенные для…
«Нет, мама, в них нет ничего нового! Большинство этих продуктов известны очень давно. Добавляют просто несколько растений, аромат, что-нибудь, чтобы придать текстуру, цвет, и все».
– Я не поспеваю за твоей мыслью, милый…
Поль указал на тетрадь. «Все эти средства не что иное, как формулы „Кодекс“, немного улучшенные».
– А, «Кодекс»…
«Это сборник формул, одобренных университетом. Они доступны, кто угодно может их использовать. Что они и делают».
Ясно. Мадлен наконец-то поняла. Она была довольна. В первую очередь ей стало легче оттого, что интерес Поля к этим средствам является чисто научным, и счастлива, что его интеллектуальная деятельность не ограничивается оперой.
– Надо же, ты меня кое-чему научил.
Поль вопросительно на нее посмотрел.
– Да, это очень интересно, – добавила Мадлен. – Время позднее…
«А ты знаешь, почему эти средства продаются?»
– Мы можем обсудить все это завтра, Поль, тебе пора ложиться спать.
«Благодаря объявлениям. Они не имеют никакой ценности, их легко изготовить, и люди покупают, когда объявления хорошо составлены!»
Мадлен улыбнулась:
– Да, и правда хитро.
«Это дорогие средства, мама, потому что для людей тело значит так много, что цена уже не имеет значения».
Мадлен тихонько рассмеялась:
– Я так счастлива, что ты наконец-то нашел что-то, я имею в виду профессию… химия – это хорошая идея.
«О нет, мама, химия меня совсем не интересует!»
– Правда? Значит, ты хочешь заниматься… объявлениями, верно?
«Нет, мама…»
Он показал на вырезки из газет:
– Они д…дают… об…объявления. Я х…хочу д… делать… р…рекламу.
Шарль Перикур нанял Альфонса Креман-Герена в качестве помощника и официально представил его коллегам.
– Если вам что-то понадобится, не стесняйтесь, обращайтесь к нему, он очень расторопный.
После чего Шарль сказал молодому человеку:
– Мы были бы рады видеть вас у себя.
На следующей неделе Альфонс ответил:
– Не хочу показаться назойливым, но мне бы хотелось прийти выразить свое почтение вашей жене и очаровательным дочерям…
Ортанс распереживалась. Кого выберет Альфонс? И кстати, как отреагирует та, которую он не выберет?
– Тебе не нужно нанять еще одного помощника, Шарль?
Шарль не ответил.
Альфонс пришел на ужин. Он не идиот, так что понял, на что надеется Шарль Перикур, но обе его дочери настолько уродливы, что в некотором роде он не мог ни о чем думать.
Близняшки решили упростить ему дело. Они понимали, что мальчик всего один и, хотя не блистали ни в арифметике, ни в других дисциплинах, знали, что он должен сделать выбор. Роза считала, что ее положение старшей дает ей привилегии, и Жасинта, которая всегда подчинялась сестре, согласилась в ожидании того момента, когда придет и ее черед.
Поэтому принести печенье было поручено Розе, тот еще акробатический трюк. Все в гостиной восхитились тем, как легко и просто ей это удалось.
Шарль был раздавлен. Он страдал вдвойне, потому что любил Розу и понимал Альфонса.
Для разнообразия заговорили о политике.
Создание комиссии под председательством Шарля Перикура широко обсуждалось. Не всегда в положительном ключе.
Политики настолько дискредитировали себя в глазах избирателей, что, даже когда говорили правду, их не хотели слушать. На этот раз подозрительного ничего не обнаружили. Долг страны искренне заботил парламентариев. Многие поддерживали идею, довольно призрачную, что Франция может вернуться к нормальной экономике, как раньше, они думали, что переживаемый кризис по определению временный, и не понимали, что таково новое состояние мира, что оно закрепилось надолго.
