– По чьему-то указанию. Он был связным между Пачачи и кем-то. Он сходил с ума от этого, это истощало. Он попытался подавить это, целенаправленно истязая своего старого мучителя Антона Бергмарка, но этого не хватило, поскольку каждый раз, оказываясь в квартире, он видел отпечаток своего кулака на двери в одну из комнат. И там находился некто, сильно напоминавший одну из тех пятнадцатилетних девочек, которые издевались над ним в детстве. В конце концов он был вынужден похитить ее, и все завертелось.
– Он следил за семьей Пачачи по чьему-то указанию? По чьему?
Молли Блум закрыла лицо руками и начала сильно его тереть.
– Кто привез его в Швецию? – спросила она. – Кто дал ему работу? Высококвалифицированную работу инженера?
– «Виборг», – ответил Бергер. – «Виборг Детальист АБ».
– А если посмотреть шире?
Бергер услышал свой стон. Он не хотел туда лезть. Он хотел куда угодно, только не туда.
– Шире? – переспросил он.
– Да.
– Черт. СЭПО.
Блум схватила его за запястье и повернула циферблат часов к себе. Стекло опять начало немного затуманиваться, но стрелки, показывающие ровно восемь, были видны.
– Она – сама пунктуальность, – сказал Бергер, высвобождая руку.
И точно, раздался стук в дверь.
Блум вытащила пистолет и опустила руку с ним под верстак. Бергер подошел к двери и осторожно выглянул наружу.
Там стояла она, с тонкими волосами мышиного цвета, прилипшими к голове, как будто после недельного ливня.
– Силь, – сказал Бергер. – Заходи.
Сильвия Андерссон, которую мало кто называл Силь, вошла в лодочный домик и огляделась.
– Уютно, – отметила она, глядя на наполовину склеенную фотографию с силуэтами альпинистов на фоне заснеженной горы.
– Присаживайся, – предложил Бергер и показал на свободный стул рядом с верстаком, возле которого сидела Блум, только что засунувшая пистолет обратно в кобуру.
Силь кивнула Молли и села. Бергер посмотрел ей в глаза. В их глубине таилось что-то невыразимое. Первобытный страх. С другой стороны, он был там уже давно.
– Ты узнала что-нибудь еще? – спросил Бергер.
– Даже не знаю, зачем я это делаю, – сказала Силь и попыталась привести в порядок несуществующую прическу. – Напомни мне.
– Ради меня, – ответил Бергер, криво улыбнувшись.
– Да, это принесло мне много добра за все эти годы.
– Что ты нашла?
– Аномалии. В архиве действительно сильно покопались. В один и тот же момент времени.
– В архиве СЭПО?
– А разве мы говорили о каком-то еще? – съязвила Силь.
– О’кей, – сказал Бергер. – И это произошло приблизительно под Новый год?
– Даже не приблизительно, а точно.
– Когда кто-то знал, что брандмауэры будут ослаблены?
– Вполне вероятно, да. Были удалены некоторые файлы. Можно в той или иной мере восстановить действия, но не файлы. Во всяком случае, пока нет. Я над этим работаю.
– Можно сказать, когда были созданы удаленные файлы?
– Отдельные моменты в прошлом, да. Самый ранний из найденных мной относится к тысяча девятьсот семьдесят шестому году.
Бергер и Блум быстро обменялись взглядами.
– В семьдесят шестом? – уточнила Блум. – Возможно, в апреле семьдесят шестого?
Силь в первый раз посмотрела на нее внимательно.
– Именно, – ответила она. – Двадцать восьмого апреля.
– После того, как в Швеции побывал Нильс Гундерсен, вербовавший наемников в Ливан, – сказала Блум. – Тогда же от него забеременела молодая женщина по имени Стина Ларссон.
– Об этом был отчет СЭПО? – спросил Бергер.
– Не могу ничего сказать о содержании файла, – ответила Силь. – Просто видно, что он отсутствует.
Бергер кивнул.
– Это был самый старый из документов, удаленных из архива? Какого времени был следующий?
– Потом файлы создавались довольно регулярно, но не чаще раза в год в последующие пятнадцать лет, – сказала Силь. – Если немножко поколдовать с данными, виден размер недостающих файлов, но не более того. И эти ежегодные отчеты явно меньше файла семьдесят шестого года. Он остается самым большим вплоть до марта девяносто первого. Этот файл тоже большой. На самом деле даже немного больше первого.
– Тысяча девятьсот девяносто первый, – сказал Бергер Блум. – За два года до бесследного исчезновения Вильяма. У нас есть что-то на март девяносто первого?
Блум медленно покачала головой и ответила:
– Гундерсену было сорок три года, он воевал в Кувейте на стороне Саддама, Вильяму четырнадцать лет, и его жестоко травили в Стувсте.
Бергер кивнул и почувствовал, что мозг вот-вот закипит.
– Позволю себе предположить, что следующий большой удаленный файл относится к лету девяносто третьего, – сказал он.
– Верно, – подтвердила Силь. – К июлю. Хотя до этого было больше, чем обычно, действий в течение трех-четырех месяцев после марта девяносто первого. Удалено четыре документа. Потом снова большой в июле девяносто третьего.
– Когда Вильям только что покинул Швецию, – кивнула Блум.
– Становится все понятнее, почему Нильс Гундерсен отсутствует в архивах СЭПО, но присутствует в списках МУСТа, – сказал Бергер. – Его вычистили.
– МУСТ? – воскликнула Силь. – Военная служба разведки и безопасности? Во что, черт бы вас побрал, вы меня втянули?
– А после девяносто третьего? – сказал Бергер вместо ответа.
– Спокойнее, – ответила Силь, мрачно глядя на своего бывшего начальника. – Снова ежегодные отчеты. Удалено по одному небольшому документу на каждый год. Потом даже реже. В нулевые – раз в два года, потом ничего до конца две тысячи двенадцатого. Тут удален еще один большой документ. Самый большой. Одиннадцатое ноября две тысячи двенадцатого.
– Три месяца до издевательств над Антоном Бергмарком, – сказала Блум. – Должно быть, тогда Вильям приехал в Швецию. И у СЭПО был на этот счет файл, большой файл.
– Этого мы не знаем, – сказал Бергер. – Наверняка мы этого не знаем.
– Наверняка мы ничего не знаем, – ответила Блум. – Но косвенных улик прибывает, как дерьма в Ганге.
– Священная река, – сказал Бергер. – И что дальше?
– На этом все, – сказала Силь и поднялась. – В смысле, мое задание. Дальше сами разбирайтесь.
Бергер посмотрел на нее. Ему впервые после Высшей школы полиции в девяностые удалось увидеть не только привычную Силь, но и приблизиться к той Сильвии Андерссон, которой он никогда всерьез не интересовался: мать-одиночка с пятилетней дочкой Мойрой, которая была маленькой копией мамы.
